Вопросы мастеру. Наталья Захарова
и занимает он немало времени. Извечные ответы на вопрос «Как ты?» – «Все хорошо» и «нормально» – лишь достойные глупые ответы на глупые вопросы, всего лишь дань вежливости, ведь они не несут никакой достоверной информации, и поэтому очень часто у человека, отвечающего «все хорошо», грустные глаза.
После долгой разлуки, спрашивающий «как ты?» – всегда подразумевает под своим вопросом нечто большее, чем спрашивает, а отвечающий- «нормально», в свою очередь, подразумевает нечто большее, чем отвечает.
Генрих вздохнул и улыбнулся своим мыслям.
– И как это понимать?
– Что?
– Вот это твое – «Ах!»
– Мое- «Ах»?
– Да, твое «Ах». Рассказывай уже. Светишься весь, а у самого круги под глазами. Симптом известный. Бессонная ночка?
– Да.
– Кто она?
– Ну, она очень красивая и упоительная, пьянящая до чертиков. Идеальная фигура, ни капли изъяна, гладкая кожа, а какой внутренний мир!
– Так кто же?
– Бутылка вина. И она была с подругами.
Лувиньи хмыкнул:
– Вечно ты… -он помотал головой- По какому поводу пил?
Не хотел Генрих сейчас рассказывать о своем происшествии. Ведь сначала обсуждаются совсем не такие вопросы. Это потом уже, после распития не одной бутылки вина, когда разговор станет более душевным и личным, словно раскроются невидимые ограждения и начнется рассказ о заветном, полный трепета и восторга, требующий полного внимания собеседника. Потому и разговор о нем – отдельный, и мешать его с будничными разговорами -грех.
– Давай обо мне чуть позже. Что за семейные дела, по которым ты уезжал?
– Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось за эту неделю. -Тяжко вздохнул Лувиньи.– Началось все с матери.
– Что может с ней случиться в святой обители?
– С ней ничего. Как каждый человек, слишком часто остающийся наедине с собой, она начала придумывать всевозможные страхи и факты. А расхлебываем это мы с Марго. Марго, конечно же, ее защищает, да и я не перечу, но… Ты же помнишь мою кузину Элизабет?
На лице Генриха расплылась улыбка. И Лувиньи, конечно же, не догадывался о том, что здесь и сейчас, лишь произнеся имя «Элизабет», воскресил давно забытые Генрихом воспоминания пятнадцатилетней давности. Это была старая, давно старательно забытая история, которая в одно время пересматривалась и вспоминалась слишком часто, чтобы не быть отложенной на самую дальнюю полку воспоминаний, порядком надоев…
13
Он почему-то знал, что она в лесу. Девчонка наверняка убежала в лес. Когда-то и он убегал туда, в надежде, что его кто-то найдет и ужаснется тому, на что его, еще совсем мальчишку, подвигла обида, а значит поймет, насколько обида велика…
Дети не умеют выражать свои чувства так, как это делают взрослые. Все что они могут, это выражать протест или согласие. Девочка