Дом Судьбы. Джесси Бёртон
запечатлены в самом сердце. Тея знает, что никогда от этого не откажется.
– Не забудь про вечер, – говорит тетя.
Тея отрывает взгляд от пары билетов, которые держит в руке.
– Вечер?
Она все замечает – короткий, неглубокий вздох, свидетельство раздражения тетушки Неллы.
– Неужели запамятовала? Крещенский бал у Саррагонов. Тея, это чудо, что нас пригласили. Я ради этого обхаживала Клару Саррагон с самого Михайлова дня.
Тея смотрит на каменное лицо отца и решает рискнуть.
– Вам не нравятся эти люди. Зачем нам вообще туда идти?
– Потому что мы должны, – отвечает тетя и подходит к длинным широким окнам гостиной, чтобы взглянуть на тянущийся за ними канал Херенграхт.
– Но почему мы должны? – не сдается Тея.
Никто не отвечает. Тогда она решает разыграть последний козырь.
– Разве Клара Саррагон не владеет плантациями в Суринаме?
Атмосфера тут же накаляется. Тея знает, что ее отца отправили в эту колонию и сделали рабом, а в возрасте шестнадцати его привез в Амстердам ее ныне покойный дядя. Тее удалось услышать лишь одну историю о том времени из уст Корнелии – как амстердамские женщины сажали певчих птиц отцу на волосы, и этот образ всегда вызывал у Теи глубокую неприязнь. А в остальном настоящие знания о прошлом отца скрыты в колодце, который ей не раскопать. Где отец был до того, как оказался в Суринаме, как ему жилось в колонии, Тее неведомо. Отец никогда об этом не заговаривает. Его прошлое – пустота, столь же бездонная, как тишина вокруг ее белой матери, очередная невысказанность, что пронизывает их дом, словно туман. Отто Брандт с тем же успехом мог вылупиться из яйца.
Тея сыта по горло их молчанием. Всякий раз, напирая на Корнелию, Тея получает один ответ: «Я из сиротского приюта, – говорит Корнелия. – А твоего отца забрали из его первого дома. Такова наша судьба. Этот дом – наша гавань. Здесь мы живем. Здесь наше место».
Но что, если ей больше не хочется оставаться в гавани? Тея задается этим вопросом про себя, но никогда не набирается храбрости высказаться вслух.
– То, чем владеет или не владеет Клара Саррагон, не имеет к тебе никакого отношения, – сурово говорит тетя. На отца Теи никто не смотрит. – Не забудь. Сегодня, в шесть часов вечера. В наших лучших нарядах.
– В том, что от них осталось, – замечает Тея.
– Именно, – вздыхает тетя.
– Иди одевайся, Тыковка, – бодрым голосом произносит Корнелия. – Я поднимусь и помогу с прической.
Тея бросает взгляд на отца, который теперь смотрит в окно. Чувствуя легкий укол стыда, она разворачивается и оставляет семью изнывать в стенах гостиной. Поднимаясь по лестнице в полумрак верхнего коридора, Тея выбрасывает из головы бал у Саррагонов и свое небрежное упоминание Суринама и думает о единственно важном подарке на день рождения. Она будет счастлива увидеть, как Ребекка творит чудеса на сцене, но за нарисованными декорациями Тею ждет нечто более реальное.