Евангелие от Дарвина. Эволюция доверия. Аркадий Григорьевич Снитковский
нужды и голода, и тогда свобода и достоинство на самом деле и есть основные движущие силы истории.
Однако, если это так, то против кого тогда был направлен террор, свободно отделявший посредством изобретения «гуманного» доктора Гильотена до шестидесяти французских голов в день? Причем не только от аристократических тел! Или с чего этот свободный и гордый народ спустя всего десять лет после революции провозгласил Наполеона первым консулом, после чего и этого французам показалось мало, и они восторженно приветствовали Бонапарта уже на императорском троне?
Можно, конечно, предположить, что граждан обманули, воспользовавшись их наивностью, но тогда нужно говорить не о наивности, а о растерянности, поскольку история XIX века вплоть до 1871 года – это метания французского народа от республики к монархии и обратно. В итоге французам понадобилось почти сто лет, чтобы определиться окончательно в своей приверженности демократии.
Выходит, что идея о власти народа хоть и проникла в некоторые головы за одну ночь, но понадобилось гильотинировать тысячи и сложить на полях сражений еще сотни тысяч, чтобы в оставшихся на плечах не восторжествовал дух Liberté, Égalité, Fraternité. Почему так долго и так много крови, если свобода и достоинство являются естественными и присущими каждому человеку от рождения?
Если смотреть из XXI века, кажется невозможным, чтобы люди не стремились к свободе и собственному достоинству. Впрочем, нам также не понять, как можно обходиться без интернета, википедии и социальных сетей. Однако этим технологическим «чудесам» от роду всего несколько десятков лет.
Мерить все со своей колокольни – довольно поверхностный подход. Это все равно, как если бы мы вместе с Фукуямой, оказавшись вдруг воспитанниками в школе сумо, с недоумением смотрели на всех прочих, кто тратит свою жизнь впустую, не мечтая наесть самый большой в мире живот и сладострастно выпихивать им соперников за пределы татами.
Если свобода и достоинство являются естественными и неотделимыми от человеческой природы, то это значит, по всей видимости, что они возникли вместе с самим видом Homo sapiens. Тогда, если мы согласимся с тем, что человек относится к миру живой природы, то должны сопоставить стремления к свободе и признанию с основополагающими представлениями теории Дарвина о движущих силах эволюции. Связь здесь должна быть прямая: если стремления к свободе и признанию помогали нашим предкам выживать, то мы должны тут же согласиться с Фукуямой.
Человек разумный (лат. Homo sapiens) произошел от человекообразной обезьяны, а самыми близкими его родственниками из ныне живущих являются два вида шимпанзе (обыкновенный и бонобо). Как выживали наши предки, можно лишь предполагать, зато, наблюдая за поведением ближайших родственников, можно попробовать сделать некоторые обобщения.
Во-первых, и бонобо, и шимпанзе – животные коллективные, то есть они живут стаями. Члену стаи, решившему получить свободу и независимость, вряд ли кто-то из сородичей станет препятствовать. Однако, если бы ему удалось выжить