Серый маргинал. Санлей Санлей
было даже больше, чем достаточно, но и спрос вырос с прибывшими заморскими гостями. Каждому хотелось отхватить безделушку поярче.
– Чего тебе? – Мария с важным видом шла вперед, картинно не поворачивая головы в сторону парня и шагая на столько статно, на сколько хватало ее не то, чтобы больших знаний в этикете. По правде же, Мария походила больше на прямую палку. Но она всеми силами пыталась скрыть довольную кошачью улыбку. – Я, вообще-то занятая девица, – она многозначительно выделила слово «занятая» – меня ждут во двор… – осеклась, оглядевшись по сторонам – Ну, ты понял.
– В дворце? Да, ты как-то упомянала!..
– Да тише ты, Алан! Каков невежа. У Него уши повсюду. – с опаской добавила последнюю фразу себе под нос.
– Это…так чего я подошел. Может, пойдем послезавтра на вечернюю ярмарку вместе? – Алан, смутившись, почесал затылок.
– Ты что, удум-вздумал меня замуж позвать? – девушка усмехнулась, а лицо парня стало пурпурным – Священный праздник в честь империи проводят с особенными людьми, так на что ты намекаешь? Неужели… – с деланным удивлением приложила ладошку ко рту.
– Нет! Забудь! Просто хотел спросить, если ты знаешь, в какой храм отправится император в этом году! П-пока!
– Стой! Кхм, подожди, думаю, я смогу. Жди меня у фонтана в 6. В ярморочный день. – Мария быстро развернулась и ушла. Какое-то чувство победы разлилось в груди.
***
– Ваше Величество, мы можем зайти?
Покой нарушился очередным стуком в грузную дверь и лебезящим голосом. Тошно. Отвечать он не стал.
– Это я. Вхожу.
Знакомый тембр, щелчок. Только у одного человека был ключ от императорской опочивальни.
– Риан.
– Мог бы и получше поприветствовать.
Стэфан коротко рассмеялся и приподнялся. Вошедший же времени зря не терял и уже распахнул тяжелые занавески, впуская в комнату дневной свет и свежий летний бриз, почему-то казавшийся особенным. Стэфан зажмурился.
– Ты в своем мрачном королевстве пыли и затхлости скоро загнешься, – Валериан устало прикрыл глаза и сел в кресло около огромной императорской кровати. – Стэфан, прошел уже год, нужно жить дальше. Ты ничего не сможешь вернуть.
Стэфан мысленно возразил, но вслух проговаривать все, что он думает, показалось слишком тяжким. Он просто не хотел. Не хотел ничего. Сложно было бы в десятый раз объяснять, что смерть отца хоть и стала спусковым крючком, но не была причиной этого гнетущего состояния. Он и сам не знал, почему медленно кто-то внутри него пожрал все приятные чувства, оставив боль и усталость. Ни пиры, ни охота больше не радовали, а просто происходили.
Поэтому он просто улыбнулся подобием былой улыбки.
– Понятно. И тем не менее, скоро начинаются Дни Четырех. Ты знаешь, что обязан будешь поехать в храм. Если будет нужно, я потащу тебя туда на своем горбу.
До Стэфана не сразу дошел смысл слов, сказанных другом, но когда он понял, то внутри него что-то шевельнулось.