Потерянные в Великом походе. Майкл С. Ван
себя сама.
Пин помог девушке добраться до лагеря. «Может, мне предложить ей перевязать ее?» – терзался он вопросом. Хай-у ему ясно велел избегать широких жестов, но относится ли к таковым подобная помощь? Он, Пин, просто боец, который перевяжет своего товарища по оружию, поскольку все врачи заняты. Что в этом такого? Дело представлялось вполне житейским. Пин даже не стал спрашивать разрешения у Юн. Он просто усадил девушку у костра, встал на колени и принялся разматывать пропитавшийся кровью обрывок рукава. Большинство солдат из их подразделения уже улеглись спать, прикрыв от солнца глаза широкими листьями.
– Я не думала, что ты такой, – сказала Юн.
– Какой «такой»?
– Такой чуткий, – она улыбнулась. – Ло говорил, что ты ведешь себя как суетливый, высокомерный мальчишка. Но я с ним совершенно не согласна.
Пин прикусил язык. Ему страшно захотелось сказать в ответ что-нибудь гадкое о Ло, но он сдержался, понимая, что так только все испортит.
– Что еще он говорил обо мне?
– Я сейчас и не вспомню. Рассказывал, что, когда вы жили в Гуанчжоу, у тебя ни разу не было настоящей женщины… и ты предпочитал ходить по публичным домам.
Пин промокнул рану спиртом, и Юн сдавленно зашипела.
– А Ло не уточнил, что именно он и начал меня водить по таким местам?
Она кивнула:
– Он сказал, что в шутку предложил тебе сходить в публичный дом, а ты воспринял его слова всерьез.
Оружейник покачал головой, разматывая бинт.
– Врет он, сволочь, – процедил Пин. – Он вообще ни черта обо мне не знает.
– Нельзя так говорить о товарище, и уж тем более о друге. – Тон девушки изменился. Былая легкость исчезла без следа, теперь она говорила сухо и строго, будто отчитывая его.
Пин не знал, как продолжить разговор. Он мог попробовать сменить тему и попросить подробнее рассказать о разбившемся летательном аппарате, а мог, наоборот, попытаться поговорить с Юн начистоту и выложить о Ло всю подноготную. Умом Пин понимал, что правильней выбрать первый вариант, но оружейник так разозлился, что потерял голову.
– Он не заслуживает такую, как ты, – выпалил оружейник. Юн тут же отдернула ногу, и Пин сразу понял, что совершил ошибку.
– В каком смысле? – спросила она.
– Ни в каком. Неважно.
Юн принялась разминать ногу, то сгибая, то вновь выпрямляя ее.
– Ладно, если предпочитаешь молчать, я сама все скажу. Я знаю, каково тебе. Вероятно, не на все сто, но в целом представляю. Я не дура, кое-что понимаю. Ты мне нравишься. – Услышав это, Пин вскинул голову. – В любых других обстоятельствах я была бы рада, если бы кто-то вроде тебя так ко мне относился. Я ценю тебя как друга. Но мне больше подходит Ло. Я уже достаточно давно это поняла.
Пин хранил молчание. Ему захотелось кинуться сломя голову в лесную чащу, чтобы побыть наедине с самим собой, но он взял себя в руки, вспомнив, что плел про него Ло.
– Что в нем такого? – спросил оружейник. – Я знаю его дольше твоего. Не будет