Тюремный дневник. 5 лет спустя. Мария Бутина
из зданий американского сената на Капитолийском холме. Истерия в прессе росла не по дням, а по часам, потому мы старались избежать телекамер и фотографов, прознавших про «ту самую Марию Бутину», и нам это удалось. На выходе из такси нас встретил только моросящий противный дождик. Ни журналистов, ни зевак вокруг не было.
Здание сената представляло собой невысокое серое бетонное ничем особенным не примечательное сооружение. На входе нас встретила широко улыбающаяся женщина в сером брючном костюме. После прохождения через рамку металлодетектора она проводила нас на третий этаж в крыло, выделенное для комитета по разведке. Мы остановились у высокой деревянной лакированной двустворчатой двери с золотой табличкой, не оставляющей сомнений, что мы пришли точно по адресу. Боб нажал кнопку звонка и сообщил наши фамилии и цель визита. «Проходите», – послышалось в ответ из домофона. Боб пропустил меня вперед в маленькое помещение, где сидел один-единственный охранник с журналом для записей в крупную клетку. Когда наши паспортные данные были им аккуратно вписаны в положенную графу, нам предложили отключить мобильные телефоны и оставить их в специальных деревянных ячейках на стене кабинета.
В кабинет из противоположной двери вошла другая женщина:
– Ванесса, – представилась она, протянув руку сперва мне, а потом и Бобу. – Следуйте за мной.
– Не бойся, Мария, – поддерживающе улыбнулся мне Боб. – Я с тобой. Все будет хорошо.
Я не боялась. Во-первых, я ничего противоправного не делала, а во-вторых, чего можно бояться в самой демократической стране мира? Мне, скорее, было любопытно, но заботу Боба я все равно оценила.
Внутри комитет по разведке представлял собой настоящий бункер, – сквозь деревянные панели на стенах виднелся серый бетон – и несколько комнат, в каждой из которых могли едва разместиться пять человек вокруг небольшого прямоугольного стола. Сразу после нашего появления в комнату вошли человек пять и сели вокруг маленького стола на принесенных с собою стульчиках. Они представились помощниками сенаторов комитета, сами сенаторы посетить это мероприятие не сочли нужным. Следом вошел мужчина с наушниками и печатной машинкой, которому полагалось вести стенограмму заседания. По какому-то закону в сенате запрещалась аудиозапись разговоров, а потому мужчина все время печатал и иногда останавливал нас, чтобы по буквам записать русские фамилии.
Боб расположился слева от меня. С ним и вправду было как-то спокойнее.
– Итак, давайте начнем. Спасибо вам, Мария, за то, что вы согласились с нами пообщаться, – начала допрос Ванесса.
– Это вам спасибо! – ответила я.
Судя по удивленным лицам сотрудников Комитета по разведке, они ожидали от меня всего – агрессии, возмущения, хамства, оправданий, слез, но не благодарностей.
Заметив вытянувшиеся лица участников допроса, я поспешила продолжить:
– Мне порядком надоели эти гнусные инсинуации в вашей прессе, так что я буду рада рассказать правду о том, как все было и есть