Приват для Крутого. Екатерина Ромеро
уже ведь осень. Зачем я это платье напялила под куртку? Оно ведь не модное, голубое в горошек белый, дурацкое просто. И колготки тонкие при падении быстро разорвались.
Ноги насквозь мокрые. Я выбежала в кедах. Не думала, что будет так, а теперь хлюпаю этими кедами по начищенному полу, оставляя грязные следы. Из куртки капает вода, и из волос, кстати, тоже.
Страшно представить, на кого я похожа. На “это” уж точно, потому они меня так и зовут. Мало того, что платье на дороге превратилась в грязную паклю, так еще и эти холеные мужики теперь смотрят на меня, как на кусок мяса.
Особенно Крутой. Буравит тяжелым взглядом, немного опустив лицо. Это его привычка. Он так делает, я видела, он всегда так смотрит на меня. Как лев в засаде на овечку.
– Я не хотела аварии. Этого всего не хотела. Извините.
Хоть как-то сгладить ситуацию, но похоже, это не работает. Вижу, как Крутой жадно затягивается сигаретой, а после зажимает ее в зубах, достает из кармана небольшой блокнот, ручку и что-то пишет. Много ноликов. Протягивает мне листок.
– Извинения свои с задницу засунь. На.
Подхожу, смотрю на листочек и в глазах двоится. Моя жизнь столько не стоит, как он тут нарисовал.
– Что это?
– Это стоимость ущерба, который ты мне причинила.
Его рокочущий голос ласкает уши, такой бархатный, но в тоже время грубый, чужой, опасный.
– У меня нет таких денег.
Кто-то рядом свистит, держу пари – Брандо. Сглатываю, я в центре внимания. Точно под прицелом автомата.
Чувствую, если что не так ляпну, точно в лес завезут, а у меня другая цель. Мне не так надо.
– Даня, верни ее сумку – говорит Крутой. – Звони тому, кто заплатит за тебя.
– Кому?
– А мне откуда знать. Брат, батя.
– Ага, тетя, блядь!
Брандо. Этот кареглазый черт все время хочет меня уколоть и глаз с меня не спускает также, как и Фари. Тот вообще смотрит, как на мошку с километровой высоты, высоко задрав подбородок. Конечно, поглядите-ка на них всех. Лощеные, шикарно одетые, сытые.
Это бандитская элита, закрытый клуб гангстеров можно сказать, группировка. У них свой мир, а у меня свой. И в моем мире нет красной икры и еще каких-то деликатесов, названий которых я даже не знаю. Стол ломится от этих вкусностей, и я заставляю себя не пялиться так на еду. Стыдно.
– У меня никого нет. Нет того, кто за меня заплатит.
Поднимаю голову, встречаясь с холодными глазами Крутого. Вру без заминки, потому что малейшая оплошность, и он поймет. Они все поймут, и меня не спасут даже липовые документы, которые мне по-быстрому состряпали.
Хорошо хоть имя мое настоящее оставили, не то было бы еще сложнее переключаться, выдумывать какой-то образ. Хотя мне сказали просто быть собой, не тушеваться и не проявлять к ним неуважения. Этого они больше всего не переносят.
– Несчастная сиротка! – не унимается Брандо, но он мне кажется проще в отличие от того же Фари, который молча сидит ближе всех к Крутому. Он похож на шакала или на верного пса главаря. Черная тихая Гиена.
– Кто тебя подослал, дите?
Этот