Конструктор. Никита Семин
четыре! – донесся до него звонкий голос Огнева.
Тут же поняв, кто возмутитель спокойствия, мужчина уже собирался разогнать толпу школьников и напомнить всем, что звонок прозвенел, когда следующий голос оборвал его такое желание.
– Ранил.
Ведь это был голос директора! Передумав разгонять первоклашек по местам, Яков Моисеевич тихим шагом подошел поближе и, заглянув поверх голов детей, увидел сидящих друг напротив друга Огнева и Семена Валерьевича.
– «Б» пять! – азартно сказал Сережа.
– Убил, – с усмешкой ответил ему директор школы и оба начали что-то чертить на лежащих перед ними листках.
– Ой, – заметила подошедшего учителя Оля Горбунова.
На это «ой» отвлеклись и остальные, тут же скидывая с себя оцепенение от происходящего перед ними действа.
– Кхм, заигрались мы с тобой Сергей, – чуть смущенно сказал Семен Валерьевич. – Но учебу никто не отменял. Партию позже закончим, а эту твою придумку я в газету «Правда» отправлю. Пускай и другие наши товарищи смогут в нее поиграть. Ты же не против?
– Нет, Семен Валерьевич, только «за».
– Вот и хорошо.
Попрощавшись, директор ушел, а Яков Моисеевич быстро навел порядок в классе. Заодно решив поговорить с «талантом» после уроков – что там за игру он придумал и почему не сказал сперва своему учителю.
Морской бой и правда напечатали в газете уже в следующем выпуске, что меня удивило безмерно. Немного конечно пожалел, что здесь нельзя запатентовать идею и получать долю с реализации, но что уж тут. Главное и таить имя автора игры не стали, напечатав внизу мое имя. Что грело и меня самого и моих родителей и стало отдельным поводом для пересудов в бараке среди других рабочих. На какое-то время я стал «звездой» нашего дома. Почти каждый из взрослых желал обучиться новой игре и задать пару вопросов ее «создателю».
Но и совсем без награды меня не оставили. Уже через две недели Семен Валерьевич вызвал меня к себе и поздравил с получением приглашения на Новогоднюю елку для меня и моих родителей. Это событие имело еще продолжение, серьезно повлиявшее на мою дальнейшую жизнь.
В декабре, вернувшись вечером с работы, отец поделился с нами давно ожидаемой, но при этом все равно ставшей внезапной новостью.
– Вышел декрет о национализации нашего завода, – выдохнул он. – Еще и переименовать хотят.
– И как именно? – спросила мама, прибежав от печки с тарелкой перловой каши, взятой из общего чана.
– Точно пока не знаю, но что-то с авиацией связано будет, – ответил отец, принимая тарелку с ложкой и кусочек черного хлеба. – Цех по производству мотоколясок закрывают. Другие заводы ими займутся. Велосипедный цех пока оставляют. А вот цеха по строительству самолетов расширять будем.
– Сергуня, – умяв кашу, обратился ко мне отец. – Я вот что подумал. Раз уж у тебя столько времени есть, чтобы игры выдумывать, надо тебя к делу приставить. Я договорился с бригадиром. Партком тоже одобрил. С января станешь учеником в моем цеху.
– Учеба