Жених. Валерий Викторович Бронников
ребёнок – результат заведомо известный и предсказуемый. Аня хотела ребёнка, семью, любящего мужа, но на сей день, кроме ребёнка, больше ничего не оказалось.
– Ищут, ищут, не могут себя пристроить, – продолжала мать, – Детей заведут, а чьи дети и сами не знают, не ведают. Кака тут радость родителям? Никакой!
Аня оделась и направилась к выходу, чтобы не слушать очередную лекцию.
– Я в магазин, – сообщила она, – Печку истоплю позднее.
Оставшись одна, она опять предалась грустным мыслям. Анна, хоть и сопротивлялась, но мать была права: у дочери из всего придуманного счастья остался только ребёнок, которого надо растить, кормить и обучать, и это до конца своих дней. А будут ли какие перемены, об этом ведает только тот, кто находится выше человека и его сиюминутных интересов. Да Аня и не уверена полностью, что готова к каким-либо переменам. Она жила с матерью, где в доме отсутствовал мужчина. Отца своего она не помнит. Как должна выглядеть семья с мужчиной в доме, представлялось смутно. Они с матерью привыкли решать свои проблемы сами, хоть иногда и спорили, и не всегда соглашались друг с другом. Взять того же Федьку Пряхина, по его персоне они всегда спорили и имели своё мнение, хоть мать и не настаивала на разрыве их отношений, она предоставляла дочери право решать самой и устраивать свою судьбу. А в результате опыт и прожитые годы матери одерживали почти всегда верх. Мать никогда не красилась, и Анна переняла у неё эту традицию, считая, что намазывать на себя невесть что, дело совершенно никчёмное и пустое, а красоты ей и так не занимать, да и красоваться особо не перед кем. Она шла задумавшись, поэтому не сразу заметила, что за ней наблюдают, а, когда заметила, поёжилась. Оказалось, что идти одной под пристальными взглядами не очень приятно
Она не сразу, но сообразила причину этих взглядов. Народ уже привык, что прогуливалась она не одна, а сейчас шла одна, вот и привлекла неодобрительные взгляды сторонников Федьки Пряхина. Новый жених, как появился, так и исчез, оставив для людей тему для новых обсуждений. Даже собаки, знавшие всех деревенских, сейчас её облаяли, будто проявляя своё неодобрительное отношение.
Анна, просвечиваемая взглядами, как рентгеном, быстро юркнула в открытые двери магазина.
Она знала, что, скрывшись от взглядов, не скрылась от обсуждений за своей спиной.
В магазине «уработавшийся» мужик развлекал очередь:
– Меня вся округа знает! Кто не знает Васю Цыгана? Вы не знаете?
– Знаем, знаем… – сообщили из очереди.
– То-то, Цыгана все знают! Поэтому я и прошу в долг и без очереди.
– Ты проси у жены без очереди и в долг, – посоветовал кто-то сердобольный, – А тут в долг не дают, здесь магазин и дают здесь за деньги.
Василий пришёл почему-то в одной калоше на босую ногу и в одном носке на другой ноге – этого он сам не замечал. Его потёртая замурзанная одежонка, видавшая виды, не вызывала привлекательности и одобрения. Небритое и опухшее лицо извещало о том, что праздник у него