Последний хранитель Инниса. Катрин Сальватьерра
горбинкой, губы очень тонкие, их почти не видно. Густая длинная борода.
– А как он выглядел в молодости? – спросила я.
Мама пожала плечами.
– Я не знаю. Когда я вышла за него, он уже был стариком.
Ее голос звучал раздраженно – наверное, она еще злилась, – но мне так не понравилось это пренебрежительное слово «старик». Насколько я могла судить, общего у нас было мало, но, может, я нашла бы больше сходства, если бы увидела более раннюю фотографию. Мы могли быть похожи, пусть не так сильно, как Рэй похож на Вульфуса, но ведь что-то я должна была унаследовать, если не от матери, то от отца.
Стараясь не показывать своего разочарования и непонятно отчего появившихся слез, я перевернула страницу. Длинный текст, написанный курсивом, повествовал о жизни отца, которая в этом изложении ограничивалась лишь его деятельностью в Совете: ни слова о маме, тем более обо мне. Не думаю, что кто-то в Совете вообще подозревает, что у его великого основателя осталась дочь.
Я переворачивала страницу за страницей с какой-то бессмысленной надеждой – ведь я прекрасно знала содержание книги, которую Рэй читал мне не раз. Вот уже закончилась глава об Олене Зорте – бессемейном, старом от рождения, но великом только потому, что основал Совет. Остальные главы о представителях других семей Совета были намного длиннее, с родословными, отходившими на несколько поколений назад, родовыми гербами и подробными жизнеописаниями всех членов семьи. Всего двенадцать семей, включая мою, хотя мне и запретили быть ее частью.
Тут я вспомнила о тринадцатом полуразрушенном бюсте на фонтане Совета и вновь прошлась по всем фамилиям в содержании книги – двенадцать.
Я закрыла книгу и взглянула на маму. Она сидела у туалетного столика, облокотившись на него и устало подперев голову. Она смотрела на свой неиссыхающий цветок с такой тоской, что у меня защемило в груди от беспокойства за нее.
– Мам, – позвала я.
– Ты закончила?
– Да. Правда я никак не могу понять… В Совете ведь двенадцать семей, так?
Мама устало кивнула.
– А раньше было тринадцать, правильно? Что же такого сделал этот тринадцатый, что его изгнали?
Она прищурилась и настороженно подняла голову.
– Не знаю, с чего ты это взяла, и боюсь спрашивать. Учти, Лия, о делах Совета лучше не говорить. Положи книгу на кровать и иди в свою комнату.
– Но ты же знаешь! Ничего не случится, если ты расскажешь мне.
– Положи книгу на кровать и иди в свою комнату, – ледяным тоном отчеканила мама.
В такие моменты мне казалось, что со мной говорит не мама, а супруга главы Совета. Госпожа Авис… Я вздохнула и, оставив книгу, поплелась к двери.
– Это книга Рэя… – пролепетала я.
– Не волнуйся, я передам ее ему в руки.
Мама встала и открыла мне дверь.
– Только без глупостей, – сказала она. – Иди прямо в комнату и поторопись. Если тебя увидит кто-нибудь из гостей, у нас обеих будут проблемы.
Конечно же, я пошла сразу в комнату. Только не в свою,