Выбери меня, девочка. Анастасия Пырченкова
все проще было…
Там бы я могла просто его послать и сбежать. А то вся эта забота, после всего… так и тянуло обнять и выплакать на мужском плече все страхи и ужас от содеянного.
Конечно же, ничего такого я не сделала.
Под пристальным взглядом черных глаз молча уселась за накрытый стол, на котором оказалось выставлено аж несколько видов блюд. Яичница с помидорами и ветчиной, овсяная каша, в отдельной вазочке свежие ягоды, в еще одной – сухофрукты и орехи. В плоской тарелке – нарезка из овощей. Были здесь и горячие бутерброды.
И он все это за какие-то полчаса приготовил?
На двоих…
Я ненароком подумала, что опять заснула, и мне это все мерещится.
Не то, чтобы мужчина на кухне вызывал у меня удивление, но стало очень не по себе, вот да. Особенно в свете того, что Тенгиза я в подобном амплуа вообще себе не представляла. Да я вообще до этого мгновения не задумывалась о том, какой будет наша с ним семейная жизнь. До сегодня все это носило абстрактное понятие, несмотря на всю подготовку к свадьбе. Наверное, потому что та проходила мимо меня, пока я училась и сдавала выпускные экзамены. Да и мама уже все организовала, мне осталось через пару недель надеть подаренное женихом платье, и…
Как оно будет?
Потом…
Непонятно.
– Этери? – заметил мою рассеянность Ильяс.
Заботливый и внимательный…
Зачем мне это знание?
Сравнение…
Тенгиз ведь тоже заботливый и внимательный. И в отличие от Ильяса я ему как раз нравлюсь, чего тот не скрывал никогда. Наоборот, чем ближе свадьба, тем чаще я слышала, как он ждет не дождется момента, когда сможет ко мне прикоснуться. Я всегда смущалась, но больше веселилась от таких слов. Не понимала всей их сути. Пока не проснулась сегодня рядом с Ильясом, который раскрыл во мне то, что спало, и что не получалось загнать обратно в глубины души. Может Ильяс прав, и с Тенгизом будет так же? А возможно, даже лучше.
– Этери, – в очередной раз позвал меня Ильяс, и я все же вынужденно вынырнула из своих мыслей. – Прекращай грузиться. Я обещаю, никто ничего не узнает. Я все решу. Записи с камер у дома и в подъезде тоже подчищу. Все будет хорошо, кошка, улыбнись.
И сам одарил меня своей эффектной улыбкой.
А еще…
Кошка.
Так он меня назвал.
Это все потому, что я постоянно в кресле засыпаю во время чтения, завернутая в плед, свернувшись, как кошка в клубок.
Я уже и забыла про это его нелепое прозвище, данное мне.
От него веяло еще большим теплом, чем от улыбки.
Наверное, поэтому я задала столь нелепый вопрос:
– С Тенгизом тоже так будет?
– Так? – нахмурился Ильяс.
– Ну… – опустила глаза в тарелку. – Так… Хорошо… – выдавила из себя едва слышное, пожалев, что спросила о таком.
И чтобы скрыть волнение схватилась за ложку.
Зачем я у него спросила такое?!
Ладно бы с подружкой обсуждала, а Ильяс…
Он же мужчина!
И я ему такой откровенный