В поисках мальчика. 2137 год. Александр Гаврилов
пять минут погасла красная лампочка на потолке – дезинфекция была завершена. В приёмник что-то сказали, но я не расслышал. Связи здесь почти не было, поэтому нужно было действовать по инструкции. Следуя указаниям, я механически открутил запорное устройство и открыл люк. В этом помещении я снял с себя защитный костюм и остался в обычной одежде.
Дальше был старый маленький лифт, на котором я поднялся на несколько этажей вверх. На выходе из лифта меня уже ждали.
В тёмном коридоре в конце светилось несколько лампочек на полу. Я медленно подошёл к ним, но из-за яркого света почти ничего не видел. Несколько человек подошли ко мне, скрутили руки и потащили в соседнюю комнату.
– Что это значит? Отпустите! – воскликнул я, увидев операционный стол.
– Быстро приготовьте инструменты, – произнес кто-то.
– Нет, нет, не надо! Пожалейте меня! Я ничего плохого не сделал! Пустите!
– Зафиксируйте его. Мы готовимся к нейрохирургической лоботомии.
В мгновение ока мои руки и голова были крепко связаны ремнями. Боль была невыносимой. В голову вбили какой-то предмет, и я почувствовал, как разрушается вживленный в нее приемник. Кровь потекла в глаза, и я начал терять сознание.
– Он отключается, нужно спешить, пока есть сознание, иначе система заблокирует… – произнес кто-то.
– Анестезию, доктор? – спросил кто-то.
– Это лишнее, он должен быть в напряжении, иначе точно отключится.
Несколько раз я терял сознание, но меня быстро приводили в чувство, вызывая боль в области сердца и живота. Мне повторяли: «Мы помогаем, а не вредим, поэтому выключи эмоции и потерпи». Кажется это длилось очень и очень долго и наконец я услышал спасительные слова.
– Всё установил, все получилось, теперь можно отключать и спокойно зашивать пациента, – сказал врач.
Меня укололи зеленым автоинъектором, и я наконец потерял сознание. Темнота, тишина, никакого сна, только темнота.
Я очнулся, прикованный к сиденью, которое располагалось на небольшой высоте от пола. Моя голова была перевязана, и я испытывал сильную боль. В глаза бил яркий свет. Опять этот яркий и неприятный свет прямо в лицо.
– Как вы себя чувствуете, 2225-й? – раздался голос надзирателя.
– Кажется, лучше, но я не совсем понимаю, что именно вы вкололи мне зелёным автоинъектором.
– Вы очень наблюдательны, 2225-й. Если бы таких людей было больше, мы могли бы сделать много полезного для общества.
– Спасибо, – ответил я, стараясь расположить к себе надзирателей.
– Вы больны, и вы сами понимаете, что у вас осталось мало времени. Мы хотели вас «почистить» и ликвидировать, но не стали этого делать. У нас есть интересная и перспективная программа, и участие в ней даст вам возможность уйти с пользой для общества.
– У меня есть выбор? Зачем меня сюда посадили?
– К сожалению, это неизбежно, но мы убедительно просим вас неукоснительно соблюдать все наши требования. Вы должны будете описывать все свои ощущения. Хотя иногда