В поисках мальчика. 2137 год. Александр Гаврилов
отчаянии я не понимал, что делать. Все выглядело каким-то наспех брошенным, кругом не было ни души. Солнце садилось за горы в пугающе красивый закат, который предвещал что-то темное. Сбежав с холма, я не увидел ни дороги, ни домов поселка. Наконец мне удалось отыскать железнодорожные пути. Еще не полностью стемнело. Я знал, в какую сторону уехал поезд, и знал, что поезд – это моя жизнь, но не спешил идти или бежать по рельсам. А как было бы здорово, если бы я управлял этим поездом. Ведь у меня был шанс! Быть пассажиром – плохой вариант, ведь это означает надеяться на других. Но тогда кто вытащит меня из этого тумана? Есть и третий вариант – наихудший.
Лежа на рельсах, я смотрел на звезды, которые становились все ярче.
– Иди сюда, скорее! Иди сюда! – слышал я шепот. Это ее голос, той хорошо знакомой мне девушки, это она звала меня и называла мальчиком. Но где же она? В поезде. Тогда почему я слышу ее так отчетливо, будто она сейчас рядом со мной? И кто она для меня? Ведь я знаю ее, но не могу вспомнить, откуда…
Стемнело, и я проснулся.
Вокруг были лишь темнота и холод. Я попытался привстать на лежанке из досок и тряпок. Мне удалось облокотиться на правую руку, и, прищурившись, я наконец начал понимать, где нахожусь. Сознание постепенно вернулось ко мне. Я в тюрьме. Я заключенный, осужденный на очень долгий срок. Моя клетка висит на металлическом тросе над темной пропастью.
Сон был намного приятнее, чем реальность, в которой я обнаружил себя.
Здесь от меня не зависело ничего. Я просто плыл по течению, стараясь не сойти с ума.
И я заплакал, заплакал от того, что проснулся.
– За что мне все это? За что?
ГЛАВА 2. Домашние клетки
Клетки были разными: в одних можно было ходить выпрямившись в полный рост, в других – передвигаться только нагнувшись, а иногда и ползать почти на коленях. В некоторых клетках было достаточно места, чтобы лежать нескольким людям, а в других – настолько тесно, что ноги постоянно свисали сквозь прутья. Все клетки висели над тёмной пропастью на стальных балках, закреплённые цепями.
Это было страшно, но, поскольку нас здесь было около тысячи, чувство страха притуплялось и со временем стало совсем незаметным. Больше всего внимания привлекали соседи, и именно от них чаще всего можно было ожидать неприятностей. Ближайших соседей можно было хорошо разглядеть и даже как-то подружиться. Но периодически и их меняли. Время шло медленно, и мы постепенно привыкли к своей жизни в клетках. Мы научились выживать в этих условиях, находить способы справиться с голодом и жаждой, избегать конфликтов с соседями.
Иногда здесь появлялись невменяемые, которые раскачивали клетку на общей балке. Были случаи, когда стальные балки не выдерживали, и несколько перекрытий обрушивались, ломая нижние клетки и унося жизни. Наверное, поэтому некоторые клетки отличались от других новыми швами. Надзиратели, чтобы усмирить буйных, пускали по клетке ток, но страдали от напряжения все, кто был на балке, то есть обитатели в среднем десяти клеток. Однажды так