Снежные письма. Анна Скай
воды. Почему я не зашла в помещение? Ха, ну, он уже был битком забит такими же, как я, кто пренебрегает прогнозами погоды. А потом подошел он. Всю его одежду можно было выжимать. Но он так и стоял передо мной, не делая попыток спрятаться под козырек, хотя место там было. «Кажется, не я один забыл зонтик», – сказал он и рассмеялся. Я тоже рассмеялась и, кивнув головой в витрину магазина, сказала: «Нет, нас таких много. Вы тоже не смотрите прогнозы погоды?». А он сказал: «Они врут». Я согласно кивнула, а он покачал головой: «Нет, вы не поняли. Врут те, кто говорят, что не смотрят прогнозы погоды. Они специально не берут зонтики, потому что, прячась от дождя, можно неожиданно кого-то встретить». И так внимательно посмотрел на меня… Вот так все и началось. Влюбилась ли я сразу? Пожалуй, да. В двадцать три года так просто влюбляться. Так просто расточать улыбки, дарить нежность, говорить нелепости… Знаешь, после знакомства с ним, я перестала ходить – я только летала! Мама сразу его одобрила, папа – он будто немного прозорливее – сказал тогда Вадиму: «Надеюсь, рядом с тобой моя девочка всегда будет улыбаться». И так оно и было. Мы путешествовали, творили обычные для влюбленных романтические глупости… Как-то отдыхали в Турции, и к нам в номер залетела оса. Я до ужаса боюсь насекомых. А эта зараза жужжит, норовит влететь в лицо или волосы – пытается найти выход. В общем, кошмар. И вдруг Вадим хватает рекламный журнал, сворачивает его трубкой и начинает гоняться за этой бедолагой. Еще и кричит с такой патетикой, намеренно коверкая слова: «Я тебя победю!!! Тебе не достанется моя славная девочка!». С одной стороны мне было страшно, но и смеялась я тогда долго – очень это было забавно… А еще мы любили в магазинах примерять на себя разные смешные шапки и карнавальные маски. Знаешь, такие чудовища или звери. Мы всегда смеялись, как ненормальные. А когда на нас уже начинали обращать внимание сотрудники магазинов, мы убегали, чуть ли не икая от хохота – как нашкодившие дети… И вот прошли три года, три сказочных года. И что теперь со мной? Раньше летала, а сейчас… В первые дни я вообще еле передвигалась. Как будто мне ноги переломали. Не хочу рассказывать, что произошло. И так ведь понятно, да? Я потом очень много думала о случившемся. Даже нет, не так. Я не думала об этом, только когда спала. Измена. Да, паршиво звучит. Но я это не так называла. Я говорила «предательство». На семь букв больше. На целую пропасть больнее. Просто посмотри: «мне изменили» и «меня предали»… Предали… Это даже звучит с каким-то нажимом, как будто наковальню на грудь положили. Я понимаю, что это не конец света. И я не одна такая. Но самое горькое, что даже осознавая все это, мне чертовски больно. Потому что меня предали… А за что? Мне ведь никто этого не объяснил! Что я не так сделала? Не так любила? Или «слишком так» любила? «О, вопль женщин всех времен: “Мой милый, что тебе я сделала?”». Это Цветаева… Откуда я вообще помню это стихотворение… Фух… Я так много уже написала, а как будто бы и ни слова не сказала… Он может меня найти. И я не знаю, хочу этого или боюсь… Но ведь… такое не прощают, да? Вот ты бы смог? Это же