Шаг вперед – два назад. Ибикус
похоже верит. Но ведь в ее работе по другому нельзя… А вот я в коммунизм не верю, и помогать Мильке не буду.
– А ты понимаешь, что без меня тебе отсюда не уйти? – с насмешкой сказала Милька.
– Давно понял, – равнодушно ответил я.
– Решил остаться тут навсегда? – с сомнением продолжила Милька.
– А что? Тут тоже жить можно. Буду служить в здешней ЧК и поставлю охрану к порталу, чтоб никто посторонний сюда не проник и не нарушил течение событий, предопределенных творцом вселенной…
Во как завернул! Самого дрожь пробрала… А Милька тоже вытаращилась и сказать не знает что…
– Ну, ты чего? Ты в бога веришь? – сказала она почти шепотом и, вдруг, снова достала револьвер. – Извини, друг, но теперь у меня нет выбора, и придется тебя шлепнуть…
Я напрягся, похоже, в этот раз она не шутила. Черт меня дернул сказать про охрану портала, теперь у нее действительно выбора нет. Но видно не так легко стрелять в безоружного человека, спокойно лежащего на кровати на расстоянии двух метров от нее. Рука дрожала, и дуло ходило ходуном, а на лбу выступил пот. «Промажет», – мысленно решил я. Но отступать я не собирался. Или сейчас я поставлю на место эту пигалицу, или быть мне у нее под каблуком. В конце концов, я уже бывал под пулями и даже саблей меня рубили, а она, небось, впервые в человека целится. «Это тебе не мишень в тире, – думал я, ожидая выстрела, – обратного хода не будет».
Милька, похоже, тоже это поняла. Она медленно спрятала пистолет, сообразив, что проиграла этот поединок, и власть ее кончилась. Однако, решила свести нашу баталию на ничью.
– Ладно, Макс, черт с тобой, я одна справлюсь с нашим заданием. Мне, конечно, потребуется больше времени, чтоб найти Веру Павловскую, но я все равно ее найду и приведу в наш мир, а на обратном пути могу захватить тебя. И не дай тебе бог, встать у меня на пути!
Тут она неуловимым движением снова выхватила револьвер и выстрелила в мою сторону. Я видел, что она целит не в меня, но все же подскочил, когда раздался выстрел, и взвизгнула ушедшая рикошетом пуля, а шишка на спинке кровати отвалилась.
– Ты что делаешь, дура! – заорал я. – Казенное имущество испортила, меня же за него платить заставят!
А Милька уже спрятала револьвер и закутывала голову платком на крестьянский манер. Затем она, ни слова не говоря, покинула мой номер, в котором теперь воняло пороховыми газами, и сигаретой эту вонь не перебить.
«Ладно, – подумал я, – стрелять по неодушевленным предметам ты умеешь, а насчет остального будем a la montre, как говорят французы». Тем временем в комнату просунулась перепуганная женская голова хозяйки гостиницы.
– Что тут происходит, – шепотом спросила она.
– Да ходят тут всякие, стреляют… – раздраженно сказал я.
– С вами ничего не случилось?
– Со мной, нет, только мебель попортили, – продолжил я указав на спинку кровати.
Голова исчезла, испустив вздох, который должен означать облегчение, оттого что постоялец остался жив, или досаду по