.
уже не удивлялся. Очевидно, наш с Анютой маршрут был повторен и неоднократно.
– Мы должны появиться в исходной точке в заданное время, – продолжила она.
– Поясните, сударыня, – нежно проворковал я.
– Нас будут ждать в 1921 году, на постоялом дворе. Там куда в 1918 году тебя, раненного в ногу, доставила Анна Постольская.
Ну вот! Больше у меня нет никаких тайн от этой пигалицы. Я словно препарированная лягушка в руках первокурсницы мединститута. Сам я ничего о ней не знаю, кроме ее глупого имени, а она знает обо мне все. Наверное, даже размер моего … для нее не тайна.
– Послушай, Эмилия, – тяжко вздохнув, сказал я. – Вот вы знаете обо мне все, ходите через порталы, как через дворовую калитку. В 1921 году у вас есть свои люди. Я не верю, что вы не можете узнать Веру Павловскую. Скажи честно, на кой черт я вам нужен?
– Мы не всемогущи, к сожалению, – ответила Милька. – Если тебя привели, значит, ты нужен.
«Вы не всемогущи, к счастью», – думал я, шагая вслед за ней к тому месту, где мы с Анной три года назад разбивали палатку. Погода была прекрасная, яркое солнце зеленая трава, на небе ни облачка и теплый ветерок. Если не думать о том, что будет завтра, то вообще благодать. А если думать о том, что буду ночевать в палатке с девицей, пусть даже без любовных объятий, все равно приятно. Место это было мне знакомо, да и Мильке тоже, судя по тому, как она уверенно вышла к полянке и указала пальцем, где мне надлежит ставить палатку.
Через час уже весело потрескивали сухие ветки в костре, а в котелке закипал консервированный борщ из стеклянной банки. В моем рюкзаке еще оставалась пара таких банок и несколько банок рыбных консервов и сгущенки. Зачем нам столько? Ну, это понятно. Ведь мы идем туда, где приключений много, а еды мало. Зато обратно пойдем налегке… Настроение было прекрасное, даже когда залезал в палатку, попытался шутя шлепнуть Мильку. Получил по рукам, но настроение это не испортило. Молодец, знает себе цену. А то, что это за девица, которая незнакомым парням позволяет руки распускать…
Вечером стало прохладно, и мы забрались в спальники. Продолжить приставания я и не помышлял, тем более, что настроение Мильки было прямо противоположным моему. «И с чего бы это, – думал я. – Ведь все идет по плану, по ее плану». У меня-то планов пока нет. Откуда им взяться, если меня взяли тепленьким от папы с мамой, и отправили в иной мир, никого не спросив? Нет, слова «иной мир» звучат как-то двусмысленно…
– Слушай, Миля, – сказал я. – Ты чего такая смурная, ведь все идет по плану. Завтра ты меня приведешь, как теленка на веревочке и сдашь своему начальству. Или ты там главный начальник?
Таким хитрым способом, я решил разведать обстановку. Я ведь им не туз в рукаве, чтоб держать меня в полном неведении…
– Обстановка там не простая, – вздохнув сказала она. – Народ еще не всегда доверяет нам. Не верят люди, что их ждет прекрасное будущее. Да и наши товарищи тоже: кто в лес кто по дрова. Допускают перегибы на местах, оттого и недоверие в народе. А силовыми методами понимания не добьешься.
– Это