Рыжий демон осенних потерь. Евгения Райнеш
хитра – переключает настроение по желанию. И на жалость давить умеет – еще как. Но все равно это не повод здоровенному мужику запугивать такое маленькое существо.
– Привязался на улице, – вдохновенно продолжила Марыся, – пойдем со мной, говорит. Я сюда забежала, думала, при людях приставать не посмеет, а он все равно следом приперся.
Ощущение лжи у меня профессиональное. Но мои подопечные всегда врали от безысходности, от боязни быть неинтересными, а еще когда взрослые хотели этого от них. В этой девушке неправда имела глубинную, непонятную мне, но очень естественную основу. В том, что она говорила, не было ни слова лжи, и в то же время я чувствовала, что у ситуации есть второе, если не третье дно.
– Бар не то место, в котором скрываются от неприятностей, – в тот момент перед девчонкой я себе представлялась очень взрослой и мудрой.
– Мне показалось, что здесь уютно, – прошептала она. – И, кроме того, это было единственное место, куда я могла зайти.
Я издалека перехватила настороженный взгляд Эшера. Покачала головой – все в порядке, не надо за нами так тщательно следить. Лучше бы вмешался, когда тот детина ухмылялся мне в лицо. А сейчас передо мной сидела просто худенькая, несчастная девочка с острой лисьей мордочкой.
Ну, знаю я, что потрепанная Марыся мне врет. А с чего говорить правду, кто я такая?
– Я с вами, Алена Николаевна, выйду, – попросила, наконец, она. – А то вдруг он там караулит. А с вами ничего не страшно. Вы такая, такая…
– Тебе есть куда идти? – прервала я поток начинающихся восхвалений.
– Ну, вообще-то…
Я не могла оставить девочку, которую за пеленой дождя караулил с неизвестной целью Мартын Лисогон.
– Пойдем, – кивнула я. – Переночуешь у меня, а там – посмотрим.
Даже тогда я говорила «у меня», а не «у нас». Может, в этом и была главная причина решения Феликса, что ему будет лучше с Марысей, чем со мной?
А тогда он бросил только единственный хмурый взгляд на ободранную рыжую девочку, жавшуюся у порога, и тут же отвернулся.
– Почему ты опять так поздно? – в голосе вторым слоем звучало «какого черта ты притащила домой эту оборванку».
– Заходила в «Лаки» после работы.
– Зачем? Ты же на машине? Чего ты хотела в баре?
Феликс отвернулся, затылок выражал обиду.
Я подмигнула испуганной Марысе, подошла к мужу сзади, обняла:
– Фил, я знаю, что ты ревнуешь. Не любишь, когда я хожу в «Лаки» без тебя. Но Эшер должен был принести сегодня одну книгу, я заехала за ней. Пить и не собиралась, заскочила на минутку по дороге. А там – вот, и ей некуда сегодня идти. Марыся, познакомься. Это Феликс Львович, мой муж. Фил, это Мария, но она любит, когда ее называют Марысей.
– И где книга? – спросил Феликс, не обратив внимания на всю тираду про Марысю.
– Какая книга?
– Черт побери, да та, которую ты должна была взять у Эшера.
– Книга… Вот черт! Я забыла.
Фил освободился из моих рук. Довольно нервно, кстати. Отошел к окну.
– Аля, –