Рыжий демон осенних потерь. Евгения Райнеш
еще молодого бизнесмена? Это было бы сенсацией, если бы даже Марыся не пропала. А так…
Махнула рукой.
– Но и в самом деле – чувствовать, что окружающие относятся к тебе как к тяжелобольной, выше моих сил. Даже Кит до сих пор избегает меня. Будто я заразная. В общем, я валялась весь месяц дома с конфетами, булками и сериалами. Выключив телефон и забаррикадировав дверь. И знаешь…
Я засмеялась:
– Месяц пролетел незаметно. Это был на удивление спокойное и приятное время. А еще я до блеска отчистила квартиру.
– Жену Фила не нашли?
Вопрос был риторический, для поддержания разговора. Я помотала головой.
Поисково-спасательные отряды с собаками-трупонюхами прочесывали окрестности в надежде найти Марысю (или ее тело). Событие просочилось в прессу, дело о пропавшей жене погибшего бизнесмена будоражило умы жителей Яруги, пока его не перебила весть о смерти самого толстого кота в мире. Так как размазанная по дому кровь оказалась не Феликса и не Марыси, а порезавшей ногу Кристи, то история быстро выдохлась. Обывателям в ней не хватило «мяса». Феликс ведь умер сам, верно?
– Ни. Че. Го, – четко по складам произнесла я. – Все кредитки и ключи на месте. Никаких следов. Она словно вышла и растворилась. Эшер, человек может жить без машины, но без кредиток – как? Даже если она намеренно исчезла, бросив дочь и все, чем так дорожила… Где-то же должны были ее видеть? На автобусной остановке, в сельском магазине… Не в лесу же она прячется…
Я замолчала, представив, как Марыся хорошим маникюром разрывает тушку пойманного зайца и впивается острыми зубками от лучшего стоматолога в трепещущую плоть.
– Брр, – передернуло. – Не может же…
– Если только она кого-то сильно не боится… – задумчиво ответил Эшер.
– Знаешь, я тоже так думаю, – призналась. – Что-то не сходится. Ну, не верю, что у Фила вдруг прихватило сердце. Чушь какая-то. Здоровый мужик, и сорока лет не было. А кроме того…
С кем еще, как не с ним, я могу поговорить об этом? Уж не с Китом точно. Разговор с Эшером – как плавно льющаяся сладкая янтарная жидкость. Ему я могу рассказать все. Ну, или почти все. О мечтах и страхах. О серых буднях и невыносимых трагедиях. В самом эпицентре осеннего вечера он слушает с профессиональным интересом, а когда отвлекается на других посетителей, я почти не замечаю этого.
Впрочем, сегодня посетителей в «Лаки» нет. Редкая удача.
– Рядом с рождением и смертью всегда есть нечто… – попыталась объяснить. – Как бы открывается проход между нашим миром и иным. Такой канал, и через него втягивается то, что за гранью. Особенно в смерти, там всегда особая тишина. И даже вещи, которые трогал умерший перед уходом, наполняются особым смыслом, словно приобретают иную сущность. Рождение и смерть – это черная дыра, в которой останавливается время. А вокруг тела Феликса все, что должно было его остановить, словно кричало чужими голосами.
– Голосом убийцы, – подтвердил бармен. – Ты почувствовала насилие