Танго втроем. Ирина Шайлина
того измученное рвотой горло. Бьёт меня по щекам. На какое-то мгновение мне даже кажется, что я не усну.
– Ты ещё скорую вызови, – шепчу я. Голос мой скрипит, шуршит, как лист сминаемой бумаги. И говорю ему то, что не говорила никому и не скажу, наверное, никогда. – Их было трое. Это длилось три дня. Каждый день за год прожитой моим сыном жизни. О, тебе никогда не достигнуть вершин насилия, Саша. Как бы ты не старался. Три дня, целых три дня. А я мечтала, чтобы они натрахались, наигрались со мной и свернули мне шею. Потому что тем самым первым утром на моих глазах умер мой сын.
– А что дальше? – спросил Саша.
Я поняла, что все это для него лишь страшилка. Далекая, невзаправдашняя. А это моя, сука, жизнь.
– Двоих из них убил мой муж.
Я вдруг почувствовала, что смогу встать. Схватилась за подставленную руку, встала, поскальзываясь на рассыпанных по полу таблетках, мокрых, склизких.
– А третий?
– А третьего убила я.
Пол скакнул под ногами, я полетела вниз лицом, в кафельную плитку, в белые кружки таблеток, в забвение.
– Он тебя не отпустит, – шептал мне Илья в наши короткие встречи. – Он отберет у тебя Даньку.
Я отмахивалась. Глупости. Во-первых он уже давно живёт своей жизнью. Точнее он всегда жил своей жизнью, и она была параллельна моей. А во-вторых зачем ему хлопоты о маленьком ребенке? Ребёнок должен быть с матерью, это все знают. Отец это существо, которое приходит и уходит, убивает мамонтов, зарабатывает деньги. А растит и воспитывает мать. Какие могут быть принципы?
Неделя текла за неделей, я все глубже взяла в болоте своих сомнений. С Максимом мы ходили на грани страшного скандала. Он не понимал, почему ему отказали от тела, я не знала, как сказать, что ухожу от него. Маленький Данька метался между нами, пытаясь сгладить углы, но его усилий было мало. Маленький мой несмышленый Данька, по детски наивный, невозможно мудрый, самый любимый.
– Где папа? – спрашивал он меня вечерами, когда Макса не было.
Тот появлялся дома все реже, словно мне назло. А страдал Данька. Я улыбалась ему, а он гладил меня по щеке, словно ободряя, понимая. Залазил на колени, прижимался маленьким плотным тельцем. Но надолго его сочувствия не хватало, он был слишком мал. Прибегал Булька, пес, звонко лаял, стаскивал ребёнка с моих колен за штанины. Данька смеялся и убегал. И я снова оставалась одна, разрываемая между домом, сыном, любовью.
– Я ему скажу, – сказала я Илье в следующую встречу. – Сколько уже можно?
– Потерпи. Я все решу сам. Мы поговорим по мужски.
Я терпела, ждала мужского разговора, а время все тянулось. Однажды я задержалась слишком сильно, я была уверена, что Макс на работе. Вернулась в начале девятого – детское время. Я успевала даже Даньку уложить. Муж был дома. Мне стоило бросить лишь один взгляд на него, чтоб понять, что разговор меня настиг сам. Я замерла в дверях гостиной, не зная, что делать, с каких слов начать.
– Ребёнка уведи, – бросил Макс Арине.
Та