Варварская рапсодия. László Horgos
селёдку, а вскоре наступила овощная фаза. Седьмого ноября всё закончилось.
Все эти ужасы не особо сильно расстроили психику Беллы, но неизбежно сформировали у неё весьма своеобразное мировоззрение. Стресс вызвал у Беллы сильное желание выяснить, за что же им такое счастье свалилось прямо на голову. Ответ оказался прост как Колумбово Яйцо. За пятый пункт. Именно, за графу, где в анкете пишут национальность, но если даже там написать, что ты русская, один хуй не поможет. Болезнь Тея-Сакса – наследственное генетическое заболевание евреев ашкеназов. Это был приговор. Конечно, большинство заболевает сразу же после рождения, и, как правило, шансы заболеть, после окончания ювенального периода, не так уж велики, но они есть, да и до окончания ювенального периода ещё восемь лет. Белле стало как-то не по себе от приобретённых знаний. Неужели её бабка или, пусть даже, прабабка не могла наставить деду рога с каким-нибудь русским мужиком, чтобы не было этой жуткой наследственности. То, что её мать, даже если и наставила рога своему мужу, то всё-таки сделала это с евреем, у Беллы не вызывало никаких сомнений, хотя вдруг это был армянин или цыган? Надежда есть, хоть и мизерная.
Первые мысли, пришедшие в голову Беллы, после кончины матери, были о том, чтобы стать врачом и лечить несчастных евреев от их наследственности. Вот такое благородное желание. Она раздобыла кучу медицинской литературы и стала её дотошно изучать. Более двадцати сугубо еврейских генетических заболеваний, и ещё более сотни не совсем еврейских навели на весьма грустные мысли. Кроме того, повышенный риск дожить до Альцгеймера или Пика, а так же и Паркинсона, совсем не радовал Беллу. Ладно бы, если бы всё это сочинили антисемиты, так нет же, все авторы этих трудов были евреями. Совсем не радовало так же то, что среди сефардов шизофреников было в четыре раза больше чем среди русских, но среди ашкеназов их было больше аж в двадцать пять раз. Для полноты жуткой картины Белла выяснила, что целая куча её родственников пострадала от Холокоста, а это значило, что у неё неминуемо проявится тревожный синдром. Желание учиться на врача рассосалось довольно быстро, но тут у неё образовалось новое желание понять, откуда ноги растут. Понятно, что из жопы, только у каждого своя жопа.
Рита сидела у окна, и мысли её сосредоточились на Белле. Белла появилась в её жизни в самом начале года, но уже через пару месяцев прижилась в их тёплой кампании как родная. Где-то в конце марта случилось так, что Рита с Беллой вдруг остались наедине друг с другом. Такого не должно было быть по определению, но как-то так вышло, что все разбежались, а они остались и после уж нахуячились до положения риз. Алкоголь и тяжёлая жизнь развязали девушкам языки, и Рита всё рассказала Белле о своём нелегком существовании, а Белла, в свою очередь, также поведала Рите обо всех своих проблемах и страхах. Рита, будучи неврологом, была Белле особенно интересна, и они как бы стали очень близкими подругами. Белла поведала Рите не только о своих страхах, но