Булочка с перцем. Дарья Геша
акой-то мешок. Я закинул в рот пару эмэндэмсинок и постарался найти что-нибудь более интересное для созерцания.
– Лето прошло, и опять ничего не изменилось. Откуда такие вообще берутся? – капризно протянула Баева, опираясь локтями на машину.
– Так и скажи, что просто завидуешь сиськам Булочки, – подопнул ее ногой Гарик, и та взвизгнула.
– Гар, ноги свои грязные убери, платье новое! Да где там сиськи? Лишние кило.
Лера фыркнула, и они продолжили препираться, но фокус моего внимания снова съехал на Булочкину. Они своей дружной ботанистой стайкой теперь стояли недалеко от входа. Против ботаников в целом я ничего не имел – с одним вон даже дружу – бросил косой взгляд на Гарика. Но эта мымра бесила меня до зубного скрежета.
Булочкина была из тех, кто всё знает, считает свое мнение единственным верным на земле, а себя – носительницей высших моральных ценностей. На первом курсе я на спор попытался подкатить к маленькой кудрявой пышке и узнал о себе много нового. Я тогда был в изрядном подпитии, поэтому в ответ на оскорбления просто вылил на кудрявую голову стакан с пивом. На следующий день, конечно, подошел извиниться, но Булочкина смерила меня ледяным взглядом с головы до ног (как при ее росте она вообще умудряется каждый раз проворачивать подобное?) и сказала, что ей со мной не по пути.
С тем, что нам не по пути, никто спорить не собирался, но вот группа-то у нас была одна. Поэтому все четыре года мы оттачивали друг на друге остроумие, строили мелкие подлянки и старались перетянуть в свой лагерь как можно больше людей.
Без ложной скромности скажу – в моём лагере были самые классные и весёлые ребята. В её – заучки и всякий сброд, который не смог отвоевать себе место под солнцем. В рот полетела еще одна конфетка, и я ловко спрыгнул с капота. Пора в бой. Два месяца как никак не виделись.
Алиса Булочкина
Идет. Я резко отвернула голову и начала что-то поддакивать Ленке, хотя совсем прослушала начало истории. «Эскалейд» Островского – это первое, что я увидела, шагнув из автобуса. Все эти годы самым сложным было снова видеть его после летних каникул. За учебные месяцы я привыкала к постоянным стычкам и состоянию вечного напряжения, а каждое 1 сентября снова шла в университет, стуча коленками друг о друга. Бесит. Как же он меня бесит.
Андрей Островский – звезда потока, баловень судьбы и просто отвратительный человек. Подумать только, на первом курсе он мне даже в какой-то момент понравился. Но потом на одной из тусовок я случайно подслушала, как он с друзьями спорит на меня. А потом вообще вылил мне на голову стакан с пивом. Ненавижу таких как он – богатенькие бездельники, которые развлекаются только тем, что унижают других людей. И мне не нужно поворачиваться, чтобы почувствовать его за спиной. Три… два…
– Булочкина, ты теперь одеваешься в отделе мешков для картошки?
Один. Я медленно повернулась.
– Островский, тебе стало скучно со своими остолопами и ты решил подойти к нам?
Девчонки засмеялись, а Баева в ответ наморщила свои накаченные губы. Лучше бы мозги накачала. Островский молча улыбался, глядя на меня сверху вниз. Руки в карманах брендовых штанов, на голове – бардак. Как обычно.
– У меня для тебя подарок.
Он скинул с плеча рюкзак, и я мысленно взвыла. Серьезно? Скоро диплом получать, а шутки не меняются. Островский покопался в рюкзаке, не сводя с меня хитрого взгляда, и наконец достал ЕЁ. Все, конечно же, дружно заржали.
– Держи.
Я даже не смотрела на протянутую руку, пытаясь выжечь дыру на его переносице.
– Засунь ее себе в задницу, Островский. Эта шутка перестала быть смешной еще на втором курсе.
– Это не шутка. Она ВКУСНАЯ! В отличие от тебя, Булочкина. В тебе сосредоточена вся горечь этого мира, – он манерно воздел руки к небу.
Сжав кулаки, я развернулась и потопала к входу. Пятый курс. У меня больше нет времени на эти разборки. За спиной я услышала, как Ленка говорит: «Дай сюда», и закатила глаза.
– Зачем ты ее взяла?
– Ой, ладно тебе, Алис, они же и правда всегда вкусные. Не знаю, где Островский их берёт.
Ленка с аппетитом жевала булочку, источавшую восхитительный аромат корицы, а мне оставалось лишь глотать слюну. В прошлом году я пообещала себе никогда больше не притрагиваться к его булкам. Произошло это после того, как Островский наткнулся на меня в коридоре, где я за обе щеки уплетала очередной подарочек. Он смотрел и улыбался во все тридцать два зуба, а я испытала такой стыд, что дала себе клятву – больше никогда и ни за что.
Кстати, о том случае Островский, похоже, не сказал своим друзьям, потому что Баева не отпустила в мой адрес ни одной скабрезной шуточки. Вот скажите, зачем при такой фамилии природа наградила меня ТАКИМИ формами? Я незаметно провела ладонью по бедру. За лето я скинула пару килограммов, но все они, как назло, ушли с талии, к которой у меня и так претензий не было.
Ленок тем временем дожевала булку и теперь вытаскивала изо рта прядь рыжеватых волос, которые почти всегда там оказывались.