Чапай, или Россия – мама дорогая. Галина Николаевна Денисова
бык! Бычара кастрированный! – голос Вовки уже срывался на фальцет. От волнения он приподнялся над стулом, но всё равно был гораздо ниже своего гостя.
– Мы ещё не закончили, а ты вынуждаешь меня психовать! Давай все же допьём… А после, я согласен поговорить. – И немного помедлив, Василий выпил свою долю. Вова пить не стал. Он, отодвинув свой стакан, встал и закурил. Даже во весь рост, он был всего на голову, выше сидящего на стуле Чапая. Но сегодня это его совсем не смущало, обида, распирающая изнутри, неотвратимо превращалась в злобу. Чувство, имеющее власть и не над такими слабыми мира сего. Маленький рост, плохое зрение и разные весовые категории сейчас не имели никакого значения. Малорослый, безобидный и тщедушный, слабый физически мужичек, превратился в огромного бесстрашного льва. Сейчас Вова казался себе большим и непобедимым.
– И пить с тобой я больше не буду! С такими уродами, как ты, противно сидеть за одним столом. Ты ведь, Вася, и не человек вовсе, ты недоделанный мутант.
– Во! Муданта… какого-то выдумал… Неужели нельзя как-то попроще… По-человечески. Ты бы, Вова, сел, не мельтешил у меня перед глазами. – Чапай, взмахнул растопыренной пятернёй. – А то, не ровен час, задену ещё, я ведь выпимши!
На скулах с виду невозмутимого Чапая играли желваки, но он ещё держался, ну, вовсе не хотел ссориться. Тем более, по его мнению, и повода серьёзного не было!
– Ты мерзкий и наглый волчара! Какая мать тебя только выродила?! Какой папа сделал?! Таких, как ты, надо в виварии отдавать на опыты… – Вовка выдохся, и ненадолго прервал свой монолог.
– Ты бы, Вова, мамку мою и батю не трогал, а? Не надо моих уважаемых родителей задевать… Меня обзывай, раз твоя душа просит, а батю с мамкой не надо! Я ведь за них и зашибить могу… Посадят потом…
– Да разве ж они у тебя были когда? Ты… Ты неудавшийся опыт какого-то сельского химика…
– Меня сделал мой родной батя – Иван Петрович. Да, он живёт в селе, вернее в станице. Не понимаю, почему это я тебе вдруг так разонравился? – Вылив остатки водки в свой стакан, Василий выпил и, не закусывая, закурил.
– Облезлый бездомный пёс тебя делал, большим пальцем задней ноги! – Вова бегал, вокруг Чапая и, размахивая мизерными кулачками, пытался его запугать. Тот положил недокуренную сигарету в пепельницу и взял в руки кухонный нож. Он молча провёл пальцем по лезвию, немного поиграл. Вовка так упивался своим красноречием, что заигравшись, не обратил внимания на надвигающуюся опасность. Скулы Василия стали будто каменные, бугры желваков уже выпирали на уши. Вова на свою беду ничего не замечал. Он, не останавливаясь, изобретал все новые, и новые оскорбления и одновременно бегал по кругу вокруг стола…
Не размахиваясь, Василий воткнул нож в тощую ягодицу Вове в тот момент, когда он в азарте нарезал очередной круг, и, вынув, положил на стол. Затем взял полотенце и, протерев лезвие, убрал нож в ящик стола.
Вовка заткнулся на полуслове. Он остановился и, выгнув шею и открыв рот, не отрываясь, смотрел на красное пятно, увеличивающееся на глазах. Вернее, на штанах.
– Это…