Таинственный гость. Нита Проуз
неприятный случай, а затем стираю, чтобы он исчез из моих мыслей если не навсегда, то хотя бы на время.
Седая бабушка в очках, опасно сдвинутых на кончик носа, сидит рядом со мной и вышивает наволочку. Это ее любимое занятие. Я уже спрашивала ее, почему она так любит вышивать.
«Мне нравится превращать обычные вещи в необычные, – ответила бабушка. – А еще это унимает тревогу».
Она работает иглой, протягивая сквозь простую белую ткань одну за другой яркие нити. Первую строчку на наволочке бабушка уже закончила и приступила к следующей строчке. «Господи, даруй мне безмятежность».
– А что дальше? – спрашиваю я ее.
Бабушка вздыхает и прекращает шить.
– Если бы я только знала, – отвечает она.
– Там было что-то про перемены, – напоминаю я ей.
– А-а, про то, что будет дальше на наволочке? «Господи, даруй мне безмятежность, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что могу…»
– «…и мудрость, чтобы отличить одно от другого», – продолжаю я.
– Правильно.
– Мы правда можем себе это позволить? – спрашиваю я, ерзая на скрипучем сиденье и поправляя ремень безопасности, который врезается в талию.
– Позволить что? – спрашивает она.
– Это такси. Оно ведь дорогое? «Мотовство до нужды доведет»?
– Мы можем тратиться время от времени, но не постоянно. Сегодня твоей бабушке немного мотовства не повредит. – Она улыбается и вновь берется за иглу.
– Расскажи еще раз, каково там, куда мы едем, – прошу я.
– Мы едем в хорошо обставленное, роскошное поместье с лужайками, ухоженными садами и уймой комнат.
– Оно больше, чем наша квартира?
Бабушка делает паузу, игла замирает в воздухе.
– Моя дорогая девочка, это великолепный особняк, а в нем – восемь больших спален, библиотека, бальный зал, зимний сад, кабинет и гостиная, где хранятся бесценные предметы старины. Ничего общего с нашим скромным жилищем.
Я до сих пор не могу представить себе всю эту грандиозность, все величие. Я пытаюсь вызвать в памяти самый шикарный дом, который когда-либо видела по телевизору, – это дом из эпизода «Коломбо» с люкарнами[6], английскими садами и ползучим плющом. Но только когда таксист преодолевает последний поворот и бабушка говорит: «Мы на месте», я понимаю, что еще не видывала таких домов, ни в реальной жизни, ни по телевизору.
Такси останавливается перед внушительными коваными воротами, верх которых обрамлен грозными копьями. По бокам – две строгие каменные колонны. Дальше виднеется трехэтажная сторожевая башня, серая, с тонированными окнами.
– Я выскочу на минутку. Охранник нас пропустит, – говорит бабушка.
Мои широко распахнутые глаза следят, как бабушка выходит из такси, нажимает почти невидимую бежевую кнопку на одной колонне и что-то говорит в замаскированную реечную панель сбоку.
Затем возвращается к такси и дергает мою дверь.
– Идем.
Я выхожу с ее подушкой, прижатой к груди. Таксист опускает оконное