Город в котором нас нет. Андрей Ковынев
осведомлённость о публичных персонах. Особенно барышням."
В гостиной особняка было людно. Дамы в длинных платьях и господа в сюртуках негромко переговаривались, ожидая начала чтений. У окна стоял седобородый человек, окружённый внимательными слушателями.
"…и представьте себе, господа," – доносился его звучный голос, – "в алтайских горах до сих пор живут сказания о великих походах. Там каждый камень хранит память о древних временах."
"Как кружевное время," – шепнула Таня, но вдруг осеклась – Потанин повернулся к ним, словно услышав.
"О, Агафья Тимофеевна! – он приветливо улыбнулся. – И молодые барышни пожаловали. Прошу, присаживайтесь. Как раз собираюсь читать новые записи алтайских легенд."
Они устроились в креслах. Лена вдруг почувствовала странное волнение – будто сами стены дома вибрировали от накопленных историй и тайн.
"В горах есть места," – начал Потанин, – "где время течёт иначе. Старики говорят, что можно войти в пещеру молодым, а выйти седым. Или наоборот – припасы в котомке не портятся неделями, словно для путника прошёл всего один день…"
"Tandem bene est," – привычно прошептала Лена, и вдруг комната наполнилась странным свечением. На стенах проступили тени – силуэты людей в древних одеждах, караваны верблюдов, горные хребты…
Потанин замер на полуслове. Его глаза расширились:
"Невероятно! Вы тоже это видите?"
"Григорий Николаевич," – мягко произнесла Агафья Тимофеевна, – "помните, вы говорили о хранителях времени? О тех, кто собирает осколки прошлого?"
"Да-да," – учёный подался вперёд. – "В каждом селении есть такие люди. Их называют по-разному – сказители, шаманы, старцы… Они хранят память народа."
"А что, если…" – Соня почувствовала, как внутри снова открывается то странное знание, – "что, если эти истории живут не только в памяти? Что, если они оставляют следы в самом времени?"
"Как узоры на кружеве!" – воскликнула Таня и тут же смутилась от слишком громкого голоса.
Но Потанин уже достал записную книжку:
"Продолжайте, барышня! Это удивительно похоже на то, что рассказывали мне в горах. Они говорили о нитях судьбы, что сплетаются в единый узор…"
В этот момент в гостиную вошёл новый гость – высокий человек в очках, с аккуратной бородкой.
"А, Василий Васильевич! – обрадовался Потанин. – Как раз вовремя. Тут такой любопытный разговор о переплетении времён…"
"Сапожников," – выдохнула Соня. – "Исследователь Алтая…"
Следующий час прошёл как в тумане. Две величайшие фигуры томской науки увлечённо обсуждали теорию временных узоров, а девушки только успевали удивляться, как их случайные фразы вплетаются в научные концепции начала XX века.
"А ведь они правы," – шепнула Агафья Тимофеевна. – "Каждая экспедиция, каждая записанная легенда – это стежок в кружеве времени. И теперь, благодаря вам, они будут искать эти узоры более внимательно."
"Но мы же опять меняем историю!" – встревожилась Таня.
"Нет, милая. Мы помогаем ей течь правильно. Смотри…"
Она