Игра не по сценарию. Вера Александровна Ефимова
рассказал, как он познакомился с Адольфом Гитлером. И этот рассказ показался Герде забавным.
– Американскому посольству в Берлине понадобилось, чтобы их человек, капитан Трумен-Смит разведал, что представляет собой в Баварии нацистская партия, а так же один из её главных ораторов, в Мюнхене. Они, дескать, обеспокоены тем, что вдруг вся Бавария превратилась в очаг политической агитации, – рассказывал Эрнст. – По их сведениям, немцы считали, что только у Гитлера есть самая убедительная линия относительно германской чести, прав для рабочих и нового общества. Поэтому меня попросили встретить их военного атташе капитана Трумен-Смита и сопровождать его, а так же присмотреть за ним (мало ли что). На следующий день ему уже надлежало отбывать в Берлин. А у него остался билет на митинг, который должен был состояться, как раз 22 ноября 1922 года (в день его отъезда). На платформе вокзала мы столкнулись с Альфредом Розенбергом. Капитан вручил мне свой билет на митинг и уехал. А я, вместе с Розенбергом, отправился на трамвае к пивному залу «Киндлькеллер», где должен был состояться означенный митинг. Зал имел форму прописной буквы «L» и был забит до отказа. Но, благодаря Розенбергу, нам удалось протиснуться через толпу и пристроиться около столика прессы. Гитлер у баварского правительства, а так же в полицай-президиуме, считался возмутителем спокойствия. Он только что был выпущен из тюрьмы, где отбывал наказание за действия в поддержку баварского сепаратиста Баллерштедта. Полиция опять могла его арестовать. Гитлер обладал оригинальным, потрясающе едким и насмешливым юмором, – хохотнув, проговорил Эрнст. – Однако все его высказывания не звучали оскорбительно. Это была интересная иносказательная ирония, подкреплённая мимикой и жестами. Он привёл в пример турка – Кемаля Ататюрка, и итальянца – Бенито Муссолини, который, за три недели до этого, совершил свой исторический марш. Гитлер говорил, что евреи подло наживаются на страданиях немецкого народа. Затем темп его речи возрос. А жестами рук и модуляцией голоса, оратор подчёркивал основные места сказанного, акцентируя внимание на значимости проблемы. Люди упивались каждым, сказанным им словом. Эта игра голоса, жестов, мимики завораживала. Телохранитель Гитлера Ульрих Граф, следовал за ним повсюду. Так вот с его слов, в некоторых странах, за голову Гитлера даже была назначена награда. С усмешкой, Ганфштенгль привёл афоризм Ницше: «Первые сторонники какого либо движения никогда не предпринимают ничего против него».
На Эрнста Гитлер произвёл впечатление, которое не поддавалось объяснению.
– После всего, что я увидел и услышал, – говорил хозяин дома, – я стал поклонником партии НСДАП, и приближённым к главному оратору и агитатору партии. Розенберг меня представил, и я стал его другом.
Справедливости ради, надо сказать, что Ганфштенгль тоже произвёл на Гитлера запоминающееся впечатление. Фюреру, в его окружении, нужны были такие, прекрасно образованные молодые люди, обладающие изящными манерами, воспитанные, богатые и имеющие высокопоставленных