Игра не по сценарию. Вера Александровна Ефимова
немецкой коммунистической партии! Оказалось, что коммунисты тайно готовились к захвату власти. Им удалось просочиться не только в полицию, но и занять там некоторые руководящие посты. Они приобрели довольно значительное влияние на прусское социально-демократическое правительство Зеверинга.
Противостояние мюнхенцев и пруссаков достигло своего апогея!
20-го июля 1932 года Папен, при поддержке рейхсвера (то есть армии и лично генерала фон Шлейхера), разогнал правительство Пруссии. Так же Папену (опять же, в обход конституции) пришлось назначить нового прусского премьер-министра Брахта. Ко всему прочему, он ещё провёл чистку в рядах прусской полиции и назначил нового полицай-президента.
В начале августа начались переговоры Папена и генерала фон Шлейхера с Гитлером. Нацистский фюрер пытался выторговать на этих переговорах согласие Папена и Шлейхера на то, чтобы президент Гинденбург назначил его рейхсканцлером. Но Гинденбург, по-прежнему, от этого отказывался.
Гитлер же, настойчиво, продолжал требовать себе пост канцлера. Так же настоятельно он требовал все ключевые посты для своей партии. Ему же предлагали только пост вице-канцлера, от чего он, в категорической форме и даже с некоторым презрением, отказался.
Таким образом, переговоры Папена с Гитлером, состоявшиеся 13 августа 1932 года, не увенчались успехом.
Когда экономическая программа Папена стала известна немецкой общественности, выяснилось, что по своей сути, она оказалась абсолютно бесполезной. Эта программа была неспособна исправить то катастрофическое положение, в котором пребывала Германия. Эта программа, прежде всего, была направлена против социальных прав трудящихся и являлась совершенно непригодной для борьбы с безработицей, давно захлестнувшей страну. Зато была способна обострить, и без того доведённые до предела, социальные противоречия.
Если бы эта программа была принята, то она нанесла бы ещё более тяжкий удар по трудящемуся населению, поскольку заработная плата по-прежнему оставалась грабительской. А это, несомненно, вызвало бы ещё более резкую оппозицию со стороны профсоюзов и новую волну протестов.
Герда, прочитав несколько газет, задумалась: «Почему рейхсканцлер Германии ведёт себя, как политический дилетант?» Даже ей, не очень сведущей в политике, было ясно, что добром это не кончится. Страну лихорадит. А вместо того, чтобы решать кризисные вопросы и постараться уменьшить проблемы, рейхсканцлер Папен всё только усугубляет! «Не злонамеренность ли это? – думала она. – Неужели канцлер, человек облечённый властью, до такой степени не понимает того, что делает?!». И ведь так в Германии думала не только Герда. Папеном, как канцлером, была недовольна большая часть немецкого народа.
Эмми, которая по-прежнему продолжала хранить молчание от кого она получает информацию, тоже внесла некоторую ясность о том, что творится в рейхстаге. Однажды Эмми проговаривалась, что оказывается, она даже бывает и в Бергхофе, на вилле у Гитлера.
«Интересно, кто же