Джек Ричер: Без права на ошибку. Ли Чайлд
кажется, с трудом пытается выжить. Не видно ни одной фотографии. Никаких памятных вещей. Ничего личного, кроме разве что легкого запаха духов и тканевой, а не кожаной обивки кресла.
– Так, здесь Стайвесант отправляется домой, – сказала Фролих.
Ричер снова взглянул на экран и увидел, как счетчик времени проскочил девятнадцать тридцать, затем девятнадцать тридцать одну. Из кабинета с утроенной скоростью выскочил Стайвесант. Это был мужчина высокого роста, широкий в плечах, слегка сутулый, с сединой на висках. В руках он держал тощий портфель. Из-за быстрой перемотки двигался он со смехотворной прытью. Подбежал к вешалке и сорвал с нее черный плащ. Накинул его на плечи и помчался к столу секретарши. Резко наклонившись, что-то сказал ей и скрылся из виду. Фролих удвоила скорость показа. Секретарша дергалась и покачивалась в кресле. Цифры счетчика времени расплылись почти до неразличимости. Семерка сменилась восьмеркой, секретарша вскочила, и Фролих замедлила скорость, чтобы поймать секунду, когда она откроет дверь в кабинет Стайвесанта. И вот секретарша взялась за ручку, приоткрыла створку, сунула голову внутрь, оторвав одну ногу от пола, тут же повернулась и закрыла дверь. Пробежавшись по пространству квадратной приемной, похватала сумочку, зонтик и пальто и скрылась во мраке в дальнем конце коридора. Фролих еще раз удвоила скорость воспроизведения, цифры в нижнем углу опять замелькали быстрее, но картинка оставалась совершенно неизменной. Время мчалось вперед, но в опустевшем офисе все застыло.
– Когда приходят уборщики? – спросил Ричер.
– Незадолго до полуночи, – ответила Фролих.
– Так поздно?
– Они работают и по ночам. Уборка делается круглосуточно.
– И до их прихода совсем никакого движения?
– Совсем никакого.
– Тогда мотайте. Здесь уже все понятно.
Фролих щелкала кнопками, переключаясь с ускоренной перемотки, когда экран словно застилало пеленой снега, на нормальную, когда появлялась картинка и можно было проверить время записи. В двадцать три пятьдесят Фролих поставила обычную скорость. Счетчик щелкал, отсчитывая секунду за секундой. В одиннадцать пятьдесят две в дальнем конце коридора возникло какое-то движение. Из темноты вышла группа из трех человек. Две женщины и мужчина, одетые в темные комбинезоны. Латиноамериканцы. Все невысокого роста, плотные, темноволосые, бесстрастные. Мужчина толкал перед собой тележку. Спереди к ней с помощью обруча крепился черный мешок для мусора, а сзади на полках стояли лотки с тряпками и баллончиками. Одна из женщин несла пылесос с длинным шлангом и с широкой насадкой. Он висел у нее на спине, как рюкзак. Вторая женщина в одной руке держала ведро, а в другой – швабру. У швабры на рабочей части оказалась квадратная поролоновая накладка, а посередине ручки – какое-то сложное устройство для отжимания лишней воды. Все трое уборщиков были в резиновых перчатках светлого оттенка. Возможно, прозрачных, а может, светло-желтых. На лицах мужчины