Кодекс. Талли Шэрон
но бросил меня в последний момент, из-за чего экскурсию в быстром темпе пришлось проводить мне.
Делаю важную пометку в голове: не доверять спортсменам. Их нахождение в организации мероприятий всегда казалось немного сомнительным, но я доверилась.
И ошиблась.
Только в их пунктуальности и добросовестности, потому что в остальном к ним нет никаких претензий. Они отлично справляются с поставленными перед ними задачами: приносят победы, крутят мускулами и сортируют очередь из девушек к ним в постель.
Но я ненавижу безответственность.
Я ненавижу слишком много вещей, а время всего лишь десять утра. К окончанию дня я буду рвать и метать.
– Ладно, – мама грациозно перехватывает меню, раскрывая его и продолжая болтать, – но пусть это будет последний раз. Ты знаешь, как я не люблю безответственных людей. Не хочу, чтобы моя дочка была в этой категории.
В этом вся Джинна Хансен.
Точнее, уже Паркер.
У моей мамы маниакальное стремление к чистоте и порядку. У нее каждая минута на счету, точный распорядок дня, из-за чего она не может позволить себе внеплановое собрание с дочерью, будь я даже королевой Уэльской при смерти. Еще у нее проблемы с тем, что она говорит – зачастую она не следит за своей речью и вываливает то, о чем в нормальном обществе принято молчать. Именно это стало причиной развода родителей семь лет назад. Папа стойко держался и терпел все обвинения матери, но в какой-то момент он устал от такой жизни и переехал на соседнюю улицу, оставив нам с мамой дом, машину и деньги, ежемесячно поступающие на мой счет по сей день.
Я пожимаю плечами, подзывая официанта.
– Неужели ты не будешь меня любить, несмотря ни на что?
– Конечно, буду, Ирма, – мама смотрит на меня в упор, нахмурив лоб, – но я буду любить тебя гораздо больше, если ты будешь идеальна.
Ага. Хоть кто-то из нас говорит правду.
Ничего не ответив на ее предложение, я проглатываю плохие мысли, делаю свой заказ и передаю в руки однозначно флиртующему со мной официанту меню с широкой улыбкой, которую мама может посчитать за удар ее королевскому воспитанию. Она делает то же самое, даже не глядя на обслуживающего нас парня, и переводит взгляд на меня.
– Ты должна быть сдержаннее, – мама поправляет приборы на салфетке, расставляя их по определенной только ей заметной линии.
Я закидываю ногу на ногу, упираясь локтями в стол, и удобно устраиваю подбородок на сцепленных в замок ладонях, вскинув бровь.
– Кому должна?
– Ирма, – карие глаза прожигают дыру во мне за то, что я посмела закинуть ногу на ногу, залезть локтями на стол и – О, Боже! – ссутулиться.
Прошло несколько лет с тех пор, как я перестала идти на поводу мнения матери, лишь бы ей угодить, но даже спустя столько времени она все еще не могла смириться с тем, что я живу свою жизнь. А я же упорно продолжала навязывать ей свое мнение.
Я действительно считаю, что родители имеют право