Шмотко-диагностика. Путь к себе через гардероб. Шанжан Тряпье
горькой. Мерц посмотрел на Ханса мягко и тепло. Чуточку усмехнулся, пытаясь его утешить.
–Сейчас, герр Беккер, мы вам поможем. На какую сумму вы рассчитываете?
–Герр Мерц, —Ханс Беккер сжал губы и решительно взглянул ему в глаза, —Сейчас тот редкий случай, когда меня больше интересует произведенный эффект, чем его стоимость.
–Тогда у нас с вами вообще не будет проблем, —с энтузиазмом заявил Мерц, увлекая Ханса за собой.
На самом деле Густав Мерц и сам был из тех людей, кого красит все, что бы он ни приложил к себе. Густав был не то чтобы хорош собой, а скорее глубоко характерен. В кино таких актеров приглашают играть сложных драматических персонажей, потому что в амплуа героев-любовников им тесно и нечем дышать. Хотя, скорее всего, подумал Ханс, Густав просто знает, что с чем сочетать, и как при этом держаться. Тайное, сокровенное знание, которое бросается в глаза только избранным.
Они оказались у витрины, где положение каждого манекена и сопутствующих предметов, несомненно, было тщательно продумано. Густав Мерц умел показать товар лицом.
–Ринальди! —произнес Мерц.
Один из манекенов обернулся. Ханс вздрогнул. Неожиданно на него уставились глаза-вишни над фиолетовой рубашкой.
–Да, герр Мерц, —произнес голос с итальянским акцентом.
–Идите сюда, вы мне нужны.
Незнакомец, которого четверть часа назад Ханс видел у витрины, кивнул, передвинул один из манекенов, ловко расправил на нем шарф и шагнул обратно в салон. Если он был младше Ханса Беккера, то совсем ненамного. Крупный в кости, но подтянутый, он производил впечатление сильного человека, а двигался с неожиданным изяществом и стремительностью большого зверя, потому и казался молодым в движении и своей внезапной театральности.
Ханс выдохнул. Конечно, не оживший витринный манекен, и не воришка, спрятавшийся среди кукол. Это новый работник Мерца, а с улицы он рассматривал витрину, чтобы удостовериться в том, как это выглядит снаружи. Все просто и объяснимо.
–Ринальди, несите сюда серый костюм со второй вешалки. И тот, номер тридцать два, в тонкую полоску. И рубашку к нему – с клетчатой стойкой. Галстук не надо. И еще принесите все, что покажется вам подходящим.
Очень быстро Ханс оказался окружен пиджаками и рубашками. Однако Мерцу чего-то не хватало. Он на секунду задумался, а потом потянул с плеч пиджак.
–Ринальди! Снимите пиджак! А вы надевайте.
Он взмахнул рукой. Итальянец, улыбаясь, вылез из своего пиджака, словно змей-искуситель скинул шкурку, а под ней оказалась новая, еще краше. В лиловой рубашке он стал еще ярче, еще красивее, словно солнце засияло. Густав Мерц накинул его на плечи Хансу, и светлый пиджак предсказуемо оказался тем, чем и был – сброшенной тусклой старой шкуркой искусителя. Не будучи надетым, пиджак был тривиальным набором банальностей. Красил эту вещь действительно только владелец.
–Смотрите, герр Беккер, —Мерц развернул его к зеркалу, —Смотрите, какой он смуглый. Вам не пойдет ничего из того, что подходит ему, поэтому выбросьте из головы, чтобы быть на него похожим.
–А