Невеста из картины. Верни меня откуда взял!. Риска Волкова
что отменил все занятия, сославшись на простуду. Голова раскалывалась, а перед глазами все плыло и двоилось.
И все же он нашел в себе силы прийти в кабинет, чтобы хотя бы немного разобраться с отчетами. А еще чтобы картина была на виду. Он беспокоился. Дочь Лингона он хоть и видел почти каждый день прежде, прибегая к своей магии, усиливающейся на закате, но все же, он не был с ней знаком. Не знал и не слышал никогда прежде ее голоса. Не встречался с ней взглядом.
Это терзало его. Он дал обещание ее отцу, что женится только на ней… Но что, если сама девица будет против? Что тогда делать с данным им обетом?
Яль, взглянув мельком на картину, вдруг заметил, что кое-что изменилось. Девушка сидела на краешке фонтана, вот только теперь к ее губам был весьма комично поднесен лист с дерева, нарисованного неподалеку. Создавалось впечатление, что Линдсэй пыталась этот лист жевать.
– Интересно, – пробормотал Яль-Таэр насмешливо. – Или там, в картине, девушка продолжает испытывать все потребности, что и вне полотна, или же она просто – коза.
Почему-то сейчас ему захотелось прибить Пэтриса, который прежде клялся, что ничего подобного и быть не может. Что девушка будет находиться в картине в некотором состоянии больше похожем на сон, и ничего ей не нужно будет.
Отчаянно борясь с дурнотой, что накатывала на него с каждым шагом, мужчина все же добрался до художника, выдернув того с урока.
– Что еще?! – зашипел Пэтрис, когда они оказались вдвоем в коридоре. – Я только начал рассказывать об акварельных мазках! Ты же знаешь, это моя любимая тема!
– Она есть хочет, дурень! – припечатал Яль.
– Как ты выяснил? – удивленно охнул друг.
Яль-Таэр поделился своими наблюдениями. Пэтрис, поджав губы, метнулся в кабинет. Дал всем задание, и, пообещав, что скоро вернется, побежал к себе в комнату за теми, особыми красками.
После они вдвоем уже замерли у картины, оценивая результат.
– Полагаешь, это будет съедобно, там, внутри? – уточнил художник.
Яль пожал плечами.
– Бутерброды с икрой нежно похрустывающие на зубах гуашью. М-м-м-м! Что может быть лучше! Черт, Пэт! Она возненавидит меня, когда мы ее вытащим!
– Так, может, не будем вытаскивать? – предложил друг, но Яль лишь отмахнулся от него.
– Я чувствую, что сила потихоньку стала восстанавливаться, но этих крупиц пока не хватит на то, чтобы перетащить ее сюда.
– Напиши записку! Успокой.
– Она – иномирянка… Не знает наш язык… Хотя! Есть у меня одна идея!
Оставив девушке записку и артефакт, они принялись ждать. Однако, картина не спешила меняться. Линдсэй все так же задумчиво пожевывала листик с куста, а еда на блюде никуда не делась.
В дверь постучали.
– П-профессор Наэрин… – заикаясь от волнения в кабинет, стоило ему открыть, заглянула рыжеволосая студентка. – Я сделала, как вы просили доклад и п-практическую работу, но…
– Но… – повторил ледяным голосом Яль-Таэр, уже понимая, что ничем хорошим появление здесь трепещущей, словно осиновый лист, адептки