Нерон. Безумие и реальность. Александр Бэтц
и объем трудовых обязанностей привели к тонкой дифференциации и, таким образом, к формированию сложной иерархии внутри сообщества рабов. Гротескно преувеличенный, но все же вполне достоверный в своей хореографии пир вольноотпущенника Трималхиона, описанный поэтом Гаем Петронием Арбитром в его романе «Сатирикон» в эпоху Нерона, дает представление о задачах, которые за обычным ужином выполняют десятки рабов и рабынь[142].
Массовое использование рабов было обычным делом и для сенаторских латифундий в Италии. Рабы исполняли обязанности полевых рабочих, виноградарей, пастухов или слуг в больших сельских особняках. Вилик, управлявший поместьем в отсутствие хозяина, как правило, тоже был рабом[143]. В частности, предприятиям с высокой долей полевых работ требовалось большое количество рабов. Согласно эмпирически выведенному правилу, на каждые 100 гектаров – довольно небольшое поместье[144] – приходилось использовать около 50 рабов[145]. В 8 году до н. э. крупный землевладелец Гай Цецилий Исидор оставил в своем завещании около 260 000 голов крупного рогатого скота, 60 миллионов сестерциев и 4116 рабов[146].
Как бы ни различались сферы применения труда рабов, их перспективы также были несопоставимыми. Рабы-шахтеры обычно умирали в течение нескольких лет, отравленные парами свинца или предельно истощенные от бесконечных физических нагрузок и недоедания. С другой стороны, личные и домашние рабы часто выстраивали близкие человеческие отношения с dominus или domina, что в какой-то момент приводило к реализации цели всей жизни – освобождению. Предварительными его условиями являлись безупречная служба и зачастую peculium – сумма[147], которую раб мог получить от хозяина или накопить для выкупа[148].
Освобожденные рабы оставались в неформальной зависимости от бывшего хозяина[149]. Юридически их связь была аналогична связи между отцом и сыном и включала право бывшего хозяина наказывать вольноотпущенника. При Нероне в 56 году велись дискуссии о том, следует ли бывшим хозяевам вновь порабощать вольноотпущенников, которые вели себя недостойно[150]. Вольноотпущенники публично поддерживали бывшего dominus как сторонники на выборах. Они также принимали его родовое имя с добавлением libertus или liberta. Но все это было вполне терпимо ввиду тех перспектив, которые открывал новый социальный статус: вольноотпущенникам разрешалось жениться, а их сыновья уже с рождения являлись римскими гражданами[151].
Вольноотпущенники работали во всех сферах экономики и, в зависимости от своего происхождения, могли нажить значительное богатство. Это относилось, в частности, к некоторым вольноотпущенникам, принадлежавшим к императорской фамилии[152]. Такой субъект, как вышеупомянутый Нарцисс, вольноотпущенник Клавдия, сумел накопить в результате деятельности в качестве советника и работы управляющим императорской канцелярией невероятное состояние в 400 миллионов
Так называемая
Или вольноотпущенником.
Неверно. Площадь в 100 га, или 400 югеров – это латифундия, в которой организовать рентабельное хозяйство было практически невозможно. Иное дело – вилла средних размеров, ориентированная на рынок, размером 100–120 югеров (25–30 га). Катон Старший пишет про нее: персонал в таком поместье насчитывал 13, максимум 16 рабов – оптимальное число невольников, при котором можно было рассчитывать на небольшой годовой доход (что-то в районе 7–10 %).
Варрон. Сельское хозяйство. 1,18,2: один человек может осилить восемь
Плиний. Естественная история. 33,135: из 60 миллионов сестерциев своего состояния Исидор, который сам был бывшим рабом, отложил миллион на расходы по его погребению.
Пекулий – это не только деньги, но и любая часть имущества господина (участок земли, корабль, торговое заведение), которая предоставлялась рабу для ведения хозяйства.
Сенека. Нравственные письма к Луцилию. 80,4; Плавт. Канат. 928–929; Вергилий. Эклоги. 1,32.
См. Mouritsen (2011) 36–42.
Тацит. Анналы. 13,26–27.
Гражданский статус вольноотпущенника зависел от гражданского статуса его бывшего господина: раб римского гражданина при освобождении получал римское гражданство, раб латинского гражданина – латинское.
MacLean (2018) 104–106.