Крик потревоженной тишины. Книга 2. Матвей Дубравин
травой, по углам Зала ставили серебряные и латунные украшения в виде деревьев и кустарников, возвышение для Первослужителя заменяли медным пнём, а граммофоны, незаметно встроенные в стены, передавали пение птиц.
Сохранились и другие признаки открытого пространства. Раньше никому бы и в голову не пришло устраивать костёр в здании. Сейчас для этих целей над котлом была установлена мощная вытяжка. Раньше руки мыли в ручье, считавшемся священным. Сейчас этот ручей тёк по трубам, и его водой можно было помыть руки, открыв краники около медного стола. Ручки краников были сделаны в виде шишек.
А искусственные растения были выполнены с большим старанием. На их стволах можно было различить кору, а на листках – каждую жилку. Учёные сотворили просто чудо: они использовали не латунь и серебро в чистом виде, а некий сплав. Просто жёлтый цвет латуни и лунный цвет серебра считались самыми эстетичными, и от них нельзя было отказаться. Этот сплав был и прочным, и лёгким, и немного гибким. Благодаря этому тоненькие листочки, прикреплённые к тоненьким веточкам, колыхались при дуновении ветра. Благо это могли заметить все, ведь система вентиляции была расположена так, чтобы порывы приходились как раз на пышные кроны. А в ветвях сидели механические птицы. Их голосом были звуки граммофонов, а сами они вертели головками и даже чистили пёрышки. Это вызывало огромное умиление у прихожан, но видели такую картину далеко не все. Использовать эти украшения каждый раз было бы очень дорого (деревья обильно сжигали топливо в баках, размещённых в их стволах и пополняемых за счёт труб под полом), и к тому же птиц могли украсть. Такие прискорбные случаи уже бывали.
Простой смертный мог увидеть это лишь раз в десять лет, на юбилее дня принятия Формулы Закона. Знатные гости могли видеть это каждый раз, как приезжали. Впрочем, для этого надо было быть либо очень знатным человеком, либо послом правителя страны.
Особое место в Зале в такие дни занимало Древо Света: искусственное дерево, на которое закрепляли множество фонариков. Разумеется, они не гасли, потому что по стволу в них поступал газ, а фонари были горелками. Другого освещения в Зале не должно было быть.
И вот в этой темноте, с плотными шторами на окнах, с освещением лишь от Древа, стены являли скрытые механизмы: то тут, то там из них показывались зеркала. Они меняли угол, двигались и изменялись в количестве. Свет фонарей начинал играть в них, и казалось, что вокруг – целый лес из световых деревьев. Ни одна шестерня не скрипела, будучи заботливо смазанной маслом. Для пущей сакральности обстановки по периметру потолка включали машины, вырабатывающие пар, и клубы пара медленно опускались на собравшихся.
В общем, Илдани оставалось только созерцать это произведение искусства и отдыхать. Можно было даже пойти выспаться – огромная редкость для служителей. А уж когда послы уехали и Зал Явлений с большими усилиями привели в первоначальный