Рожденная водой. Эбби-Линн Норр
и всегда, угадать, что у нее на уме, было почти невозможно. Наверно, у меня разыгралось воображение, но мне вдруг показалось, что подруга вполне довольна тем, что едет одна. Неужели она хочет сбежать от дедушки? Что она почувствует, когда его не станет? Судя по тому, как она о нем говорила, осталось ему не так много, а ведь в Канаде у нее больше никого нет. Уедет ли она в Японию, если, конечно, подружится с родственниками?
Едва ли Акико ответит мне на все эти вопросы.
Я поймала взгляд Джорджи. Подруга смотрела на меня с пониманием: она, как и я, чувствовала, что в душе у Акико творится такое, о чем никто из нас и не догадывается. Затем украдкой взглянула на Сэксони, но та пила ледяной чай и молча смотрела в огонь. Она была самой близкой подругой Акико, но, казалось, порой относилась к ней не слишком внимательно. Тут мне в голову пришла еще одна странная мысль: может, Акико прониклась симпатией к Сэксони как раз потому, что та не приставала к ней с расспросами?
Дедушку Акико я видела лишь однажды. В тот день они вместе покупали овощи на открытом рынке в Солтфорде. Моя подруга несла в руках кучу сумок, а он неспешно шел подле нее – сгорбленный, морщинистый, с тростью в руке. Он был совсем крошечный, с хрупкими костями и тонкой, как бумага, кожей, но при этом весь облик старика говорил о том, что он полон жизненной энергии и может похвастаться железной силой. Белая борода его была всклокочена, а странная шляпа, несмотря на хорошую погоду, натянута до ушей. Одет он был в коричневый пиджак из войлока с длинными деревянными пуговицами, застегнутыми до самого китайского воротника. Акико смущенно представила нас друг другу. Наверное, в эту минуту она предпочла бы быть где угодно, только не здесь. Она не назвала его по имени, сказав лишь: «Это мой дедушка». Я протянула ему руку, но он ее не взял, посмотрел мне прямо в глаза и не проронил ни слова. Никогда не забуду этот момент. От его взгляда мне вдруг стало не по себе. Казалось, передо мной стоит человек, проживший несколько жизней, ни одна из которых не была счастливой.
Как-то раз я поинтересовалась у Сэксони и Джорджейны, знакомы ли они с дедушкой Акико, и обе ответили отрицательно. Особенно меня удивило, что его никогда не видела Сэксони. Как выяснилось, она перестала просить подругу познакомить их после того, как та ясно дала понять, что не хочет, чтобы ее отношения с нами пересекались с семейной жизнью. Настоящей ее семьей были мы – по крайней мере, так она нам сказала. И все же она во многом оставалась для нас загадкой, хоть мы и близки. Наверное, так и должно быть, ведь мы дружим с ней всего два года.
Мы сидели в молчаливом единении, слушая, как потрескивает костер и стрекочут сверчки. В такие минуты дружба имела для меня особое значение. Ни одна из нас не нуждалась сейчас в словах.
Первой тишину нарушила Сэксони:
– Давайте устроим ночевку, когда все вернутся.
Мы согласились. Как ни странно, в какой-то степени Сэксони – это клей, который скрепляет всех нас вместе. Если мы давно не собирались вчетвером, первой инициативу проявляет именно она. Мы с Джорджи всегда остаемся на связи, а вот встречаться