Беснующийся дух. Вадим Агафонов
спящего дома. За окнами горели фонари, являясь единственным источником света для запоздавших путников. Мне вновь стало одиноко, и я снова попробовал вырваться из этой чёртовой квартиры. Напитавшись энергией страха от своих сожителей, я чувствовал прилив сил. Раньше, когда я пытался пройти сквозь стену на лестничную клетку, меня что-то останавливало. Будто непреодолимый барьер вставал на моём пути. Но сейчас я верил, что у меня получиться вырваться. Моё эфирное тело с легкостью проникало через любые преграды в этой квартире. Сейчас же оно должно пройти в общий коридор. Собрав всю свою энергию и приложив её в одно движение, я прыгнул в стену, отделяющую меня от свободы. И всё получилось. Моё тело оказалось на лестничной клетке, приятно пахнущей чьими-то духами. Это был запах свободы, так желанной мной все эти годы. Что-то тянуло меня обратно в эту квартиру, но этого не хватало, чтобы вернуть меня в неё силой. Я понимал, что мне всё равно придётся в неё вернуться, но только не сейчас.
Ложная свобода
Я решил пройтись по подъезду, посмотреть, что же всё-таки меня окружает. Моему удивлению не было предела. Оказывается, выйдя за пределы своей квартиры, я терял возможность свободно проходить сквозь стены. Моя связь с местом моего заточения была слишком сильна, и, находясь вне его, моё эфирное тело быстро теряло форму и энергию. Я успел лишь пройти вниз по лестнице до первого этажа, после чего совсем обессилел, и меня будто притянуло обратно в мою обитель.
Мои сожители крепко спали в своих комнатах, за окнами начинало светать. В полумраке зари я видел, насколько беззащитны эти люди. Их покой охраняет лишь замок на двери. Но от подобных мне он не защищает, поэтому любой призрак может причинить им вред, даже я. Но в мои планы членовредительство пока не входило.
Утро для моих сожителей началось снова с беготни по дому. Алёна искала заколку, которую пару дней назад уронила за диван. Влад с кем-то яростно спорил по телефону, пытаясь при этом почистить зубы. Наташа в быстром темпе собирала школьные принадлежности, остервенело засовывая торбу со сменкой в слишком маленький отдел рюкзака. Я улыбался, глядя на это. Снова беготня, снова люди куда-то торопятся. Но в этот раз меня одолевала зависть, ведь им есть куда спешить, их где-то ждут. Я же останусь здесь, в старой квартире, в компании только самого себя. Семья разошлась по своим делам. А меня же снова одолела жажда открытий. И я снова начал искать сведения о себе. Долгое время мне под руку попадались лишь смятые листы с ксерокопиями паспортов и прочих документов моих соседей. Из них я узнал фамилию своих сожителей: Карнифеевы. Это было для меня большим открытием, ведь до смерти я где-то слышал это слово.
Также меня заинтересовала информация об их прописке. Никто их них не был прописан в моей квартире. В современных реалиях это считалось нормой. Большинство людей прописывались в своих старых квартирах, а, переезжая жить к кому-либо, не меняли прописку. Это было очень удобно в большинстве ситуаций. Закопавшись в их бумажках, я совсем забыл о цели своих поисков. Но, копаясь в запертом ящике, всё-таки обнаружил нечто ценное.