Еврей в России. Николай Лесков
от Моисея ко Христу, соблюдая при этом свои особенные правила, до которых евреям нет никакого дела. Очевидно, это был человек, отпадший от ортодоксального еврейства и не сделавшийся ортодоксальным христианином. Это только его личная ошибка и несчастие его последователей. Во всяком случае, еврейство упомянутого Схарию своим не признает и перед христианством за него безответственно.
Светлый, но мимолетный век авероизма, когда христианин, мавр и еврей свободно сходились в Кордове и могли неосужденно рассуждать об эманациях, пролетел, как метеор, и скрылся. Он не оставил никаких других последствий, кроме воспоминаний о возможности заниматься высшими вопросами духа без враждебного всякой истине раздражения. Но если бы вся свобода, какою жили тогда разноверные философские друзья и совопросники Ибн-Рашида, была уделом дней наших, то и в том случае это было бы не «совращение», а рассуждение. Однако времена так переменились и столь изменили нравы и интересы, что и этого опасаться напрасно. «Мудрецы и совопросники века cero» ныне заняты совсем не тем, о чем рассуждали во дни Авероэса: самая философия в ее господствующем направлении пришла к «теории бессознательного» и убеждает людей не алкать даже самого знания, ибо оно «усугубляет страдание». Что же касается религиозной пропаганды, то она потеряла свою средневековую страстность, и если еще держится, то разве в той мере, чтобы «не растерять своих».
Современный русский церковный писатель, епископ Хрисанф, в своем сочинении «История религий», для составления которого он пользовался лучшими материалами по данному предмету, отметил в высшей степени замечательный факт, что четыре великие религии: христианство, еврейство, магометанство и буддизм не обнаруживают почти никаких чувствительных завоеваний одна на счет другой. Приобретения их со стороны почти всегда исключительно происходят на счет исповедников религий менее совершенных, преимущественно язычников (фетишистов). Но и в этом случае подобные приобретения всего более делает христианство, имеющее официальных миссионеров, а всего менее еврейство, которое не может обещать никаких выгод своим прозелитам. Впрочем, можно думать и так, Что библейский Егова слишком требователен и суров для ума человека, взросшего в верованиях о спасающей силе сторонней заслуги. Бог, воплотившийся с тем, чтобы умереть за людей, – более близок сердцам «труждающихся и обремененных». В религиозном отношении все внимание евреев устремлено на то, чтобы уберечь своих в культе Еговы, но не вести опасной и безвыгодной для их племени ветхозаветной пропаганды между людьми иноплеменными.
Опасаться евреев как разрушителей христианской веры есть самая очевидная и самая несомненная неосновательность. И правительство русское, по-видимому, свободно уже от этого страха. По крайней мере, следы законоположений, предусматривавших этого рода опасность, видим только по отношению к слугам из христиан, которых запрещается иметь евреям, равно как и денщиков христианского