Осколки сгоревших звёзд. Книга 3. Лилии не стоили цены…. Морвейн Ветер
происходил из дворянской семьи, но большую часть молодости провёл в сопротивлении, среди простых людей. Бывал жёсток и вспыльчив и скорее предпочитал старинные мужские развлечения, чем любимые аристократами театральные представления и концерты арфисток и скрипачей. В какой-то момент Абрамсону сказали, что Крауз увлекается полётами и стрельбой, но организация для него воздушного шоу сорвалась, а стрельбу в центре города устраивать оказалось слишком дорого – огнестрельное оружие после переворота было разрешено носить каждому, но само разрешение стоило несколько тысяч новых лир, и Абрамсон его не имел.
Он был честным бизнесменом, и силовым методам предпочитал гибкость и тонкость ума, которые и привели его к решению обратиться за помощью к тому, кто мог знать Крауза лучше всех.
Его брат, Ирвин фон Крауз, пользовался услугами фирмы уже два года – только линии Абрамсонов предлагали места для инвалидов – и хотя встретиться с ним тоже оказалось нелегко, Абрамсону это всё-таки удалось.
Ирвин долго водил его окольными путями, умело плёл разговор, подчёркивая свою значимость, заинтересованность в деньгах и готовность помочь. Наконец, в обмен на возможность до конца года использовать личный транспорт, предоставляемый Абрамсонами бесплатно, он согласился поделиться некоторыми рекомендациями.
– Красный цвет штор, – сказал он, – Ролан любит простую домашнюю кухню. И… гладиаторские бои. Могу предложить вам кое-что, – он подмигнул.
Абрамсон кивал. Он записал телефон человека со странным именем Чокер, по которому следовало позвонить, чтобы всё организовать.
Оставался всего один день, и Томас не сомневался, что теперь сделка будет принадлежать ему.
Исгерд сидела на скамье в раздевалке, спрятанной под рингом, и заматывала бинтом пострадавший накануне кулак. На ней не было ничего, кроме обтягивающей тело майки и свободных брюк, и Исгерд никак не могла отделаться от ощущения, что к ней обращены взгляды пятерых, куда более крепких, чем она, мужчин.
Изначально игра, в которой заставил её участвовать Чокер, предполагала только один сценарий: публике нравилось слышать сакраментальное: «Серая Стража повержена! Свободная Гесория торжествует!» Когда Исгерд выпустили на ринг второй раз, она уже знала, чего следует ждать, и тремя отработанными боевыми ударами вырубила противника. Исгерд оглядывалась по сторонам и думала: что теперь? Бежать? Когда кругом десятки людей, с ненавистью смотревших на неё? Когда за каждой дверью стоит охрана с автоматами? Броситься под очередь и умереть?
Ну, нет. Она хотела жить. Она хотела вернуть себе всё, что потеряла. Но она ещё не знала, что значат эти слова, когда разочарованный внезапной победой Чокер выпустил против неё двоих.
Так продолжалось какое-то время. Если Исгерд одерживала победу над одним – а такое происходило всегда, когда она хотела победить, против неё выпускали двоих. Если она побеждала снова – выставляли троих. Ставки делались не на то, кто победит, а на то, сколько боёв она продержится.