Синдром маркизы Помпадур. Татьяна Кирилюк
рассмеялась.
– Боится заблудиться. Ей кажется, что здесь комнат больше, чем в монастыре. Дать ей трубку?
Генрих поспешил отказаться:
– Нет, нет, дорогая, мне пока стыдно разговаривать с ней. Лучше поцелуй за меня малышку. Думаю, этого будет достаточно.
– Хорошо, – согласилась Сесиль и, добавив: – Мы ждем тебя, – повесила трубку.
Доферти с досадой констатировал, что голос жены вновь стал холодным и чужим, совсем как во время их ссоры.
«Уродство Алисы пока лишь отталкивает меня, но если так и дальше пойдет, я возненавижу эту девчонку», – с грустью подумал Доферти.
Алиса не подозревала о своем уродстве. Интуитивно она чувствовала, что отличается от других детей не в лучшую сторону, но осознать, чем именно, еще не могла.
Что такое семья, она знала из рассказов старших подруг, которых брали к себе на выходные дни богатые дяденьки и тетеньки. Подруг этих называли доченьками, а сами они называли дяденек и тетенек папочками и мамочками. Многих девочек потом оставляли в огромных красивых домах, кормили конфетами, задаривали игрушками, и Алиса страшно завидовала им. Поэтому при каждых новых смотринах она разыгрывала душещипательные сцены с криками «мамочка, наконец-то я тебя дождалась», но тщетно. Она понять не могла, почему взрослые осыпают других детей ласками, в то время как от нее смущенно отводят глаза. Она многократно спрашивала об этом и сестру Марию, и сестру Терезу, но те убеждали ее, что это вовсе не так, что она, Алиса, все придумывает. Бедняжка делала вид, что соглашается, и страдала, страдала, страдала…
Ночами, лежа в приютской кроватке, она уносилась мечтами в эти загадочные прекрасные дома к добрым папам и мамам, на самом деле не слишком-то надеясь, что мечтам ее суждено сбыться.
Красота юной Сесиль ослепила Алису. Она даже заробела, задумавшись, можно ли прыгать на шею к такой прекрасной тетеньке. Все предыдущие «мамы» (а гостей приюта дети между собой по-другому не называли) не были так молоды, так красивы и так нарядны. И все же Алиса набралась храбрости, прыгнула и… О чудо!
Никогда раньше девочка не знала, что радость может доставлять страдания. Всякий раз при взгляде на Сесиль как-то странно щемило в ее маленьком одиноком сердце и хотелось плакать. Почему, Алиса не понимала, но так ей было хорошо, хорошо до слез. Гордость переполняла Алису. Гордость за то, что ее мама самая красивая на свете, что она умеет так красиво звенеть голосом, когда смеется, так красиво ходит и бегает, так красиво одевается и живет в таких красивых домах.
К тому, что Сесиль ее мама, Алиса привыкла мгновенно. Девочке даже казалось, что именно эту женщину она видела в своих снах и мечтах. А вот к Генриху малышка отнеслась настороженно. Слово «папа» с ее уст шло с огромным трудом, а мысленно она его называла не иначе как дядя. Сразу почувствовав, что со стороны Генриха исходит опасность, Алиса на всякий случай решила демонстрировать ему всяческую любовь. Поэтому когда Сесиль закричала: «Доченька, наш папа приехал!» –