Финансовые проблемы. Книга 3: Тайный союз. Павел Вербицкий
окончания школы отправить меня в военное училище. Но, думаю, мне туда не нужно. Я хочу вот чем заниматься. Вот! – я показал рисунок, который прятал за спиной. Лучшая из моих работ. Копия Моны Лизы карандашом. Знаю, как отец любил эту картину. «Она излучает спокойствие!» – говорил он всегда с умиротворенным выражением лица.
Пауза. Тишина натурально пытала меня. Момент истины. Я даже моргнуть боялся.
– Это ты нарисовал? Давно? Что же ничего не говорил?
– Эм… Ну… Эх… Я… Думал, ты будешь злиться. Типа того!
– Типа! А ты бы хотел, чтобы я типа злился? Спокойный садист-сынок. Очень мило.
Временами отец под действием пилюль начинал меня пугать. Мог начать говорить, как религиозный фанатик. Вроде спокойно и вдумчиво, но в любое мгновение мог ударяться в философию смешивая разных авторов, термины и тезисы в один большой чан. Говорил растянуто, медленно и, бывало, зловеще. Даже мог начать жестикулировать, изображая не пойми что. Вообще прекрасная тема для картины, какой-нибудь мрачной. Но тогда я еще не хотел такие создавать.
– Ну нет. Я бы не хотел. Ты и так уже назлился!
– Ну… Спасибо, сын. Папа, доволен… Ух, ух, уса, уса… Работает дрянь все же.
– И что теперь?
– Делай что хочешь, Герберт!
Я вдруг захотел рассмеяться, от души. Прервать диким хохотом этот сон. Отец, наверное, предвидел мою реакцию и продолжил:
– Понимаешь, сын. Я это говорю не потому, что мне на тебя плевать. Ни в коем случае. Просто вдруг осознал с этим срывом, с этой проклятой работой, что этот… Уса, уса… Этот ублюдочный мир не поменять… Сколько не пытайся! – его речь была такая спокойная и собранная, что я внимал с упоением, хотя обычно отца мне лишний раз не хотелось слушать вообще. – Его можно только направить. Пинком, желательно жестоким… Но он всегда вернется к своей сущности. Ох… Это таблетки во мне поэта походу открывают. А все творческие люди между собой схожи. Верно? Думаю, верно!
Я вдруг вспомнил, что папа неоднократно рассказывал про соискателей в своем отделе. Попадались видно ему творческие и амбициозные.
– Поэтому, сын – делай, что считаешь нужным. И мне кажется… – он кивнул на рисунок в руке. – Ты отлично справляешься!
Воспоминание давно, казалось, было погребено под лавиной прошлого, но вроде тогда я даже обнял отца. Без лишних криков и, в общем, возможной бойни, я просто получил право делать, что захочу. И это было не то, что думают чаще всего люди про всякие глупости и преступления. Это свобода творческого самовыражения. Ощущал себя котенком, которого выкинули из дома, но прямо на рыбную фабрику. Ну, то есть пинком в рай!
Так вот оно и сложилось по жизни. Я стал делать, что хочу. Но, к сожалению, ошибки я совершал. И немало! Хотя думаю было бы странно их не совершать. Постепенно я, как истинный дебошир в душе, скатился до бурного образа жизни в студенческие годы в художественном колледже. Убедился, что мне это не нужно, и вернулся назад, казалось, вот так просто, по щелчку.
И вот моя квартира, мои картины, стоящие по углам комнаты. Я сижу в кресле