Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют. Ребекка Розенберг
мадам, но всякое производство – обременительная вещь, даже когда вы разбираетесь в нем.
– Вполне справедливо, но я могу научиться всему, а вы уже знаете, что к чему.
Он поджимает губы, и я чувствую, что он колеблется.
– А-а, у вас уже есть другая работа. Конечно же, наверняка уже есть. – Я отвожу взгляд в сторону.
– Месье Вольф любезно предложил мне должность, – говорит он.
– Уж конечно, – фыркаю я.
– Но дело не в этом. – Он качает головой. – Ваш супруг был виноделом. Я был всего лишь подмастерьем и вел бухгалтерию. Но когда вино готово, вам будет нужно его продать, а Грено уехал.
– Это не такая трудная задача, не море выпить.
Он смеется и приглаживает указательным пальцем вандейковские усы, которые придают ему, в его двадцать пять лет, более зрелый и солидный вид.
Широкие копыта Красавчика цокают по мощеной кирпичом дороге, вдоль которой стоят дома Эперне. Моя самая любимая на свете улица. И все же мы едем не туда.
– Ой, нет, мы уже едем не туда. Должно быть, я не заметила поворот на Шиньи.
– Не беспокойтесь, мадам. Сейчас вернемся. – Он поворачивает Красавчика.
– Просто не знаю, как это я ухитрилась пропустить поворот. – Мои пальцы в перчатке прижимаются ко лбу, я закрываю глаза. За последние месяцы все так переменилось, что я даже не могу найти мой дом. А еще собираюсь начинать новое дело.
Он деликатно молчит, потом негромко кашляет.
– Какие потрясающие особняки. Кто в них живет?
– Да, они впечатляют, правда? – Я прихожу в себя. – Это дома шампанского, в них живут семьи и принимают клиентов. Перрье-Жуэ, Мумм, Моэт и Бойзель.
Высокие железные ограды, за ними мраморные особняки. Служанки метут дорожки, лакеи вычищают породистых лошадей, кучера моют кареты, садовники подравнивают зеленую изгородь. Я представляю себе, как хозяева и их гости садятся за обед из пяти блюд с белой спаржей, трюфелями и куропатками и запивают деликатесы лучшим кюве.
– Вы любите шампанское? – спрашиваю я Васнье.
– Я пил только креман[3] на свадьбе кузена. Шампанское на вкус другое?
– Как будто пьешь золото. – При воспоминании о шампанском у меня зудит нёбо. – Шампанское, которое подают за этими мраморными стенами, играет на языке. Когда глотаешь его, оно щекочет пищевод и насыщает все тело счастьем. – Тут меня озаряет. – О-о, вот наш поворот.
Луиза теребит длинные уши Феликса, а они шевелятся, прислушиваясь к звукам, даже когда у кота закрыты глаза.
Васнье глядит на них.
– Я никогда еще не видел такого кота. Как вы его называете, мадемуазель?
– Феликс – матагот. – Луиза поднимает кота за передние лапы, его долговязое тело болтается в воздухе.
Васнье хмыкает и хмурит брови.
– Как известно, матаготы – опасные существа, убийцы. Вам надо избавиться от него.
– Феликс – подарок от нашей подруги, – говорю я, вспомнив про мадам Клико.
– Подруги или врага? – Васнье встряхивает вожжи.
– Во
Crémant в переводе с французского означает «сливочный». Однако этот «неудавшийся напиток», не соответствующий стандартам качества, оказался очень приятным на вкус. И позже его стали массово выпускать за пределами региона Шампань. Креман – игристое вино, нежное на вкус, мягкое, не такое «щиплющее» язык, как шампанское.