Татьяна и Александр. Полина Саймонс
ла значения. Это была не его комната. Это была съемная меблированная комната, вся мебель в которой принадлежала живущей внизу домовладелице. Его настоящая комната находилась не в Бостоне, а в Баррингтоне. Ему очень нравилась его старая комната, и никакая другая с тех пор не вызывала у него тех же чувств. За два года, прошедшие с того момента, как отец продал их дом и забрал Александра из Баррингтона, он сменил шесть разных комнат.
Теперь он покидал и эту комнату. Хотя это не имело значения.
Скорее, не это имело значение.
Александр снова взглянул в зеркало. Потом подошел к нему и, прижавшись к стеклу пылающим лицом, глубоко вздохнул и прошептал:
– Александр, и что теперь?
Его лучший друг Тедди считал отъезд Александра из страны самой волнующей на свете вещью.
Александр был решительно не согласен с ним.
Через приоткрытую дверь он слышал, как препираются мать с отцом. Он не придал этому значения. Они всегда спорили в стрессовых ситуациях. Наконец дверь открылась, и вошел его отец Гарольд Баррингтон.
– Сынок, ты готов? Внизу нас ожидает автомобиль. И там ждут твои друзья, чтобы попрощаться. Тедди спросил меня, не хочу ли я взять с собой его вместо тебя. – Гарольд улыбнулся. – Я ответил, что могу. Что скажешь, Александр? Хочешь поменяться местами с Тедди? Жить с его полоумной матерью и еще более полоумным отцом?
– Да, потому что мои родители такие разумные, – ответил Александр.
Отличительной чертой худощавого невысокого Гарольда был твердый подбородок на квадратном лице. В свои сорок восемь лет он неплохо выглядел. Его светло-каштановые волосы начали седеть, но не поредели, а голубые глаза смотрели пронзительно. Александру нравилось, когда отец был в хорошем настроении, и тогда его глаза отчасти теряли свое серьезное выражение.
Оттолкнув Гарольда в сторону, в комнату стремительно вошла мать Александра Джейн Баррингтон, одетая в свое лучшее шелковое платье, со шляпкой-таблеткой на голове.
– Гарри, оставь мальчика в покое. Видишь, он старается подготовиться. Машина подождет. Как и Тедди с Белиндой. – Она пригладила густые и длинные темные волосы, убранные под шляпку; в речи Джейн еще оставались следы округлого итальянского акцента, от которого она не смогла полностью избавиться, с тех пор как в семнадцать приехала в Америку. – Знаешь, мне никогда не нравилась эта Белинда, – понизив голос, сказала Джейн.
– Знаю, мама, – отозвался Александр. – И поэтому мы уезжаем из страны, да?
Он посмотрел на их отражение в зеркале. Внешнее сходство с матерью бросалось в глаза, однако он надеялся, что по характеру больше похож на отца. Пока он толком этого не знал. Мать смешила его, отец приводил в замешательство.
– Папа, я готов, – произнес Александр.
К ним подошел Гарольд и положил руку на плечо сына:
– А ты считал приключением клуб бойскаутов.
Этот клуб много значил для Александра.
– Папа… – начал он, глядя не на отца, а в зеркало, – если у нас там не сложится… мы сможем вернуться, правда? Мы сможем вернуться в… – Он замолчал, не желая, чтобы отец услышал дрожь в его голосе, и, глубоко вздохнув, закончил: – В Америку?
Гарольд не ответил, и Джейн подошла к Александру, стоявшему теперь между родителями: мама на небольших каблуках на три дюйма выше отца, который был на добрых полтора фута выше Александра.
– Скажи мальчику правду, Гарольд. Он заслуживает того, чтобы знать ее. Скажи ему. Он достаточно взрослый.
Гарольд вздохнул:
– Нет, Александр. Мы не вернемся. Мы намерены сделать Советский Союз нашим постоянным домом. В Америке места для нас нет.
Александру хотелось возразить, что для него здесь есть место. У Александра всегда было свое место в Америке. Тедди и Белинда были его друзьями с трех лет. Он вырос в Баррингтоне, крошечном городке, где дома с черными ставнями были увенчаны крышами, обшитыми белым гонтом. Там были три церкви со шпилями и короткая главная улица, протянувшаяся на четыре квартала от одного края городка до другого. В лесах вблизи Баррингтона прошло счастливое детство Александра. Но он знал, что отец не хочет этого слышать, поэтому ничего не сказал.
– Александр, мы с твоей матерью абсолютно уверены в том, что для нашей семьи это правильное решение. Впервые в жизни мы наконец сможем делать то, во что верим. Мы больше не станем впустую болтать о коммунистических идеалах. Легко рассуждать о переменах, живя в полном комфорте, правда? Что ж, теперь мы намерены жить согласно нашим убеждениям. Ты ведь знаешь, за это я боролся всю свою сознательную жизнь. Все происходило на твоих глазах. Ты видел меня. И свою маму тоже.
Александр кивнул. Он видел, как они живут. Отца и мать не раз арестовывали за их принципы. Он навещал отца в тюрьме. В Баррингтоне к ним относились настороженно. В школе над ним смеялись. Он постоянно ввязывался в драки, защищая принципы отца. Он видел, как мать стоит рядом с отцом в пикете на акции протеста. Как-то раз они втроем отправились в Вашингтон, округ Колумбия, на парад гордости коммунистов