Кристиан Флойд. Страж Либерилля. Владимир Корн
облавы. При этом все стражи порядка вооружены, а на границе района на всякий случай дежурит батальон национальной гвардии. И конная жандармерия.
– Вот скажи, Кристиан, чего ты добиваешься? Чего хочешь, о чем мечтаешь? Есть у тебя какая-нибудь цель в жизни?
Чего хочу и о чем мечтаю? Быстрее добраться домой, принять ванну, чего-нибудь покушать и спать, спать, спать в мягкой постели на свежем белье.
А еще поменять одежду, от которой, я даже сам чувствую, пованивает, настолько она пропиталась запахами тюрьмы. Что касается цели в жизни…
– Хочу занять место Ренарда, господин Дарвелл.
– Ну и что ты тогда сделаешь? – В голосе начальника тюрьмы сейчас слышалась легкая насмешка.
– Прежде всего разгоню полицию. Целиком. Полностью.
– Вот даже как? Ну и куда ты без нее?
– Без нее – никуда, – легко согласился я. – Только я бы других набрал, честных и не взяточников.
Таких, которые бы не замяли дело, расследуя смерть моего отца. Ну не мог он сам застрелиться, слишком он для этого любил жизнь. Мало кто ее так любил. И маму любил, и меня, и мою сестру Изабель. Набрал бы таких полицейских, которые добились бы правды, даже если бы ниточки тянулись слишком высоко, а не отводили бы глаза в ответ на прямые вопросы.
С Дарвеллом на подобные темы можно говорить легко, он не обидится: кристальной честности человек. И я за это его уважаю, причем искренне. Что же до господина Абастьена Ренарда… это наш президент. Причем бессрочный, находится у руля уже лет двадцать подряд. Нисколько не сомневаюсь в том, что, когда Ренард устанет от власти, что случается крайне редко, или попросту умрет, следующим президентом станет один из трех его сыновей.
– Эх, Крис, Крис! – печально вздохнул Дарвелл, вероятно приняв мои слова за ребячество. Впрочем, так оно и было. – Пора бы тебе уже повзрослеть. Тебе ведь скоро исполнится двадцать один год? А все как ребенок.
Мне еще вчера исполнилось. В грязной вонючей камере. Никогда бы не подумал, что встречу свое совершеннолетие именно так.
Саднили содранные костяшки пальцев. Последнее дело – бить кулаком по зубам. Есть более подходящие цели: кончик подбородка, нос, горло, висок, сбоку под ухо, наконец. Но так хотелось заткнуть этому мерзавцу рот, что я ничего не мог с собой поделать.
А Дарвелл продолжал гнуть свое:
– Тебе нужно взяться за ум, Крис. Ты не глупый и при желании добьешься многого. Несмотря ни на что добьешься. Сколько ты знаешь языков, три?
– Четыре, господин Дарвелл.
А если быть точным, то целых пять. Но о знании пятого не скажу никому – не совсем уверен, что это язык и что я его действительно понимаю.
– Вот видишь! С какой стороны на тебя ни посмотри, ты не безнадежен. Так в чем же причина?
Мне и в голову не приходило проявлять неудовольствие, хотя кому и когда нравились нотации? Этот человек серьезно мне