Ангелина. Александр Козлов
самое уязвимое время ее жизни, поселившись незваным гостем в доме, где царили не любовь и забота, а бесхребетность мужа и скрипучая, разъедающая все живое сварливость свекрови. Ее слова, точно зазубренные пилы, с каждым разом все глубже врезались в нежную душу Ангелины.
– Вот сидит, пузо отращивает, а я тут одна горбачусь! – гремело над головой молодой женщины, когда она, обессиленная токсикозом, пыталась прилечь на диван после мучительного утреннего приступа.
Ангелина молчала, глотая обиду. Голос внутри шептал: «Я же ношу твоего внука…», но слова застревали в горле, боясь вырваться наружу и разбить и без того хрупкий мир.
Михаил оставался по-прежнему тенью своей матери.
Однажды, когда Ангелина, бледная и измученная, готовила ужин, Варвара Прокопьевна, по своему обыкновению, торнадо ворвалась на кухню.
– Ты что, совсем оглохла? Я просила сварить компот из сухофруктов! А ты опять эту свою гадость варишь! – голос свекрови звенел пронзительно, как разбитое стекло.
Молодая женщина, забыв про тошноту и слабость, попыталась объяснить, что врач посоветовал ей именно этот суп.
– Ах, значит, врач посоветовал? Да что они понимают, твои врачи! Только деньги дерут! А я всю жизнь прожила, знаю, что тебе лучше! – старуха подлетела к плите и, недолго думая, вылила суп в раковину.
Ангелина опустилась на стул, чувствуя, как мир вокруг нее начинает плыть. Слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз. Да разве видано ли такое отношение к человеку! Раньше только в сказках читала про злых мачех…
В этот момент вошел Михаил. Увидев заплаканную жену и разгневанную мать, он застыл в дверях, словно кролик перед удавом.
– Мишенка, ну ты посмотри на нее! Опять истерику закатила! А я ей, между прочим, одного добра только желаю! – запричитала Варвара Прокопьевна.
Ангелина подняла на мужа полные мольбы глаза. Она ждала, что он скажет хоть слово, хоть полслова в ее защиту, но тот лишь виновато опустил взгляд, как будто сам в чем-то провинился.
– Мам, ну зачем ты так? – произнес он еле слышно, но этих слов было недостаточно, чтобы облегчить боль, которая разрывала сердце Ангелины.
– Зачем? Да я для вас же стараюсь! А эта вот только ноет и жалуется! – свекровь не унималась.
Ангелина, не выдержав, выбежала из кухни и заперлась в своей комнате. Там легла на кровать, обхватив руками живот, и зарыдала в подушку – одинокая и беззащитная, как тростинка, сломленная бурей.
Михаил ворвался в спальню с недовольным лицом:
– Чего нюни распустила!
– Я не могу так больше! – всхлипнула она, отчего ее лицо показалось Михаилу просто уродливым.
– Незачем на мать обижаться – у тебя же никого нет, кроме нас!..
В этом и заключалась вся трагедия! У нее действительно не было никого, кроме бесхребетного мужа и сварливой свекрови. Но при этом она понимала, что, если так пойдет и дальше, то потеряет не только себя, но и надежду на счастливое будущее для своего ребенка.
Глубоко