Новая любовь Розамунды. Бертрис Смолл
зачем ты мне это сказал? – удивилась леди Фрайарсгейт.
– Затем, что однажды ты была любовницей короля Генриха, – без обиняков ответил Патрик.
– Но кто тебе об этом рассказал? Ведь знали только Том и Энни! Наверняка проболтался кто-то из слуг. Надеюсь, не из моих! Нет. Это не могла быть Энни, потому что тогда ты не стал бы спрашивать, любит ли она путешествовать, поскольку заранее рассчитывал бы на то, что она отправится со мной. А твой король, учитывая этот факт, испугался, что я могу тебя предать. Ради Бога, скажи мне скорей, что Мег ничего об этом не знает!
– Она ничего не знает. И королева Екатерина тоже, – поспешил заверить Патрик.
– Я вовсе не строила глазки Хэлу, – вновь заговорила Розамунда после некоторой паузы. – Но он все равно добился бы своего. И ради интересов нашей семьи мне пришлось быть с ним любезной – насколько это было возможно, Патрик. Ни о какой любви и речи не было, и, хотя я предана Англии, мне не кажется, что ты делаешь для своего короля что-то такое, что может навредить моей стране. Король Яков проявил себя мудрым правителем, для которого главное – мир и процветание его подданных. Я достаточно хорошо знаю Генриха Тюдора. Этот человек крайне честолюбив и жаден. Он обзавелся весьма неприятной привычкой постоянно делать вид, будто сам Господь на его стороне. Это могло бы показаться забавным, если бы не было так опасно. И я ни при каких обстоятельствах не предам тебя, Патрик, – с пылом заключила Розамунда.
– Знаю, – проговорил граф и снова поцеловал ее в губы. – Так ты поедешь со мной, моя милая Розамунда?
– Я поеду с тобой, Патрик Лесли, куда бы ты ни отправился. Ибо боюсь, что разлука разобьет мне сердце, – с готовностью ответила Розамунда.
– А как же Логан Хепберн?
– Логану нужен сын и наследник. И ему давно следовало бы жениться, а не морочить себе голову дикими фантазиями о ребенке, которого он увидел в шесть лет. Да, впервые он увидел меня ребенком, но я уже давно выросла. И не хочу выходить замуж только потому, что доказала свою плодовитость.
– Мужчина вправе ожидать – а особенно если он носит титул, – что жена наградит его потомством, – заметил Патрик.
– И я вполне с этим согласна, – отвечала Розамунда, – но для него это единственная причина для нашего брака – если не считать всей этой чепухи о том, как он впервые увидел меня. Он болтает о любви, но любит ли он меня на самом деле, я не знаю, и не хочу полагаться на удачу. Мне вовсе ни к чему становиться его женой, чтобы выяснить, что во мне его привлекает лишь здоровая утроба, способная вынашивать жизнеспособных детей. Я никогда не знала любви, Патрик, пока не повстречала тебя. И не хочу отказываться от нее ради так называемой приличной партии. Не хочу и не буду!
– Нам следовало бы пожениться, тебе и мне, – задумчиво проговорил граф.
– Только в том случае, если ты согласишься покинуть свой Гленкирк, а я – Фрайарсгейт, – повторила Розамунда слова, сказанные не так давно Патриком.
– И как тебе удалось узнать меня так хорошо за столь