Тайная страсть Гойи. Екатерина Лесина
кивнул: видал он подобных молодчиков, храбрых за карточных столом и отчаявшихся, дошедших до грани.
– И еще она пригласила Франсиско… Зачем? Я спросил. А Каэтана ответила, что у нее есть к нему разговор, что она готова простить его, если Франсиско покинет Мадрид, уедет к своей супруге и детям. Если же нет, то она сделает все, чтобы его уничтожить. Конечно, у Франсиско имелись покровители, однако стали бы они препятствовать Каэтане? Сомневаюсь.
Диего погладил кошель с письмом.
– Тот вечер… Она блистала… Она вновь была молода и прекрасна, как будто не прошло и дня с той поры, когда я впервые переступил порог ее дома. И все гости восхищались именно Каэтаной, а не моей сестрицей.
Для Диего подобные вечера были мучительны.
Он остро начинал ощущать собственную несуразность. Дожив до двадцати пяти лет, он сохранил обличье шестнадцатилетнего юнца. И пусть Каэтана смеялась, повторяя, что этот недостаток скоро минет, но Диего больше ей не верил.
Он смотрелся в зеркало и видел отнюдь не состоятельного идальго, быть может, одного из самых состоятельных в Мадриде. Не завидного жениха, по которому вздыхали если не юные доньи, то их дуэньи, не ведая, каким образом завлечь его в брачные узы. Он видел мальчишку с узким некрасивым лицом, на котором остались многочисленные следы от оспы. Он ненавидел что свои синие глаза, что пушистые ресницы, из-за которых лицо казалось детским. Мягкую линию подбородка, на котором волос рос редко, а потому все попытки отпустить бороду оканчивались провалом.
Субтильность свою.
И тщедушность.
Мануэль, вот он был истинным мужчиной. Высокий. Статный. Широкоплечий. И лицо его, несколько грубоватое, меж тем было привлекательно.
Он и держался-то с осознанием собственной значимости, чего у Диего никогда не получалось.
– Дорогой, ты опять печален. – Каэтана заглянула в комнаты Диего и дверь за собой прикрыла. – Мне жаль, что зеркала слепы и не видят того, каков ты есть.
Она всегда умела понять, что именно было у него на душе.
– У меня предчувствие нехорошее, – признался Диего, отворачиваясь от зеркала.
– Глупости, – слишком уж поспешно отозвалась Каэтана.
– Зачем ты позвала его?
– Почему нет? – Она не стала уточнять, о ком же из гостей идет речь, а ведь гостей ныне в доме будет множество.
– Потому что тебе ведь тяжело его видеть. Неприятно.
– Милый мой мальчик. – Каэтана погладила Диего по щеке. – Разве ты еще не понял? В этой жизни нам часто приходится делать то, что тяжело и неприятно. А Франсиско… Я просто хочу убедиться…
– В чем?
– В том, что остыла к нему. Любовь, она тоже проходит, как и молодость.
– И ты… убедишься?
– Быть может, да. Быть может, нет. – Каэтана улыбнулась, и улыбка эта была печальна. А еще сейчас она не выглядела ни ослепительной, ни юной. Перед Диего была женщина, которая безмерно устала. – Я должна решить, что мне делать