Чернильница.
урным "спасибо". Посчитав общение законченным, она повернулась к монитору и с максимально деловым видом застучала по клавишам. Всё бы ничего, но в стёклах её очков Алексей чётко видел отражение популярного развлекательного сайта. И хотя нежелание общаться было для него взаимным, он продолжал стоять перед столом, нервно переминаясь с ноги на ногу, думая при этом, что в пятьдесят два года можно было бы себя вести и поувереннее.
Спустя полминуты, девушка поняла, что разговор не окончен, и подняла глаза на Алексея.
– У вас остались какие-то вопросы, Алексей Олегович?
– Да, – торопливо признался Алексей. – Я бы хотел поговорить с редактором.
Девушка попыталась удержать на лице улыбку, но справилась с этой задачей не слишком хорошо.
– У редактора сейчас очень много работы. Вы же знаете, конкурс. Мы очень рады, что вы работаете с нашим издательством, но вы должны понимать, что… у редактора очень, очень много работы.
Алексей понимал. Насколько с ним рады работать, он чётко понимал по той сумме, за которую только что расписался. И то, что он, мягко говоря, не один, с кем издательство «радо работать», он тоже понимал. Но ему настолько было надо получить ответы на свои вопросы, что он почти не боялся испортить отношения с теми, кто хоть иногда брал его тексты для публикации.
– Я понимаю. Но мне действительно надо поговорить с редактором.
Девушка пожала плечами с таким видом, словно говорила: хотите выпить мышьяк – я вам мешать не буду. И набрала короткий номер на телефоне.
Пройдя через короткое унижение по громкой связи из серии «я же занят» и «я ему говорила», Алексей получил разрешение на аудиенцию.
Изначально он собирался изложить свои вопросы кратко и внятно, но, сидя перед редактором, не смог удержаться от продолжительной и излишне эмоциональной речи, внутренне кляня себя за многословие и чересчур интимные откровения. Впрочем, его энтузиазм и эмоциональность стремительно катились вниз из-за реакции слушателя. Тот не столько слушал, сколько выслушивал тираду Алексея, словно проходил через это тысячи раз, и этот случай был даже скучнее предыдущих. Когда Алексей наконец замолк, редактор вздохнул и придвинул к себе лежащие на столе бумаги, явно для того, чтобы просто не смотреть на Алексея.
– Я очень хорошо вас понимаю. – Чувствовалось, что редактор пытается упаковать давно остывшую заготовку для нового, пока ещё неискушённого потребителя. – Но и вы должны понять, что ответов на ваши вопросы просто не существует. Если бы я знал, как писать по-настоящему хорошо – так, чтобы читатель не мог оторваться, – как думаете, сидел бы я сейчас в этом кабинете? Вместо того, чтобы сочинять свои шедевры? Как редактор, я могу указать вам на… ммм … на определённые недостатки в тексте: на стилистические ошибки, нарушение хронологии, нелогичности в сюжете и прочее. Но я не могу рассказать вам, как писать гениальные рассказы. В этом и есть суть таланта…
– Я знаю, – Алексей нетерпеливо перебил редактора, чем заметно его покоробил, и тут же мысленно отругал себя вновь. – Я, скорее, имел в виду… Ну, вы же понимаете, что мои тексты далеки от идеальных. И я это понимаю. Но, может, вы можете мне сказать, почему? Я не прошу рецепт успешности, но, может, вы знаете, чего именно мне, как писателю, не хватает? Стиля, жизненности, правдоподобности… Может, перчинки какой? Постельных сцен? – На последней фразе Алексей заметно смутился.
Редактор колебался, ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос. Но, в конце концов, он решил, что прямой ответ будет лучшим способом отделаться от назойливого писателя.
– Я не знаю. Это был бы правильный ответ. Ну, правда, как я вам и говорил, ни один редактор, даже самый опытный, не знает, как стать мастером пера. Поэтому, то что я вам скажу, это всего лишь на уровне ощущений, а ощущения часто врут. Слишком часто. Я сам не раз ошибался и принимать моё мнение за чистую монету не стал бы.
Алексей уже открыл было рот для очередной ремарки, но редактор остановил его жестом.
– Понимаете, Алексей… Вы же сами выбрали для себя жанр драмы. Очень непростой жанр. И из ваших историй видно, что вы неглупы и что у вас есть жизненный опыт, но… вместе с тем чувствуется, что все ваши произведения – не выстраданы, что ли. Что сами вы через что-то подобное не проходили. И слава Богу! Поверьте, я такой судьбы вам не пожелал бы … да и вообще ни кому. Но на творчестве вашем, это, конечно, сказывается. На подобные темы по-настоящему хорошие тексты, пишутся кровью… То есть, точнее было бы сказать, страданиями.
***
Несмотря на пояснение редактора, именно предпоследняя фраза застряла у Алексея в голове. И именно вокруг неё крутились его мысли, пока он добирался домой. Стоя в переполненном вагоне метро, он размышлял о всех «несчастьях», случившихся в его жизни. Хотя он никогда не считал, что катается по жизни, как сыр в масле, но по всему выходило, что пожаловаться ему особо было не на что. Всю жизнь у него была стабильная, не самая низкооплачиваемая работа, и, большую часть жизни, полноценная семья. Разбогатеть не получилось, но и концы с концами сводить не приходилось. Брак, хоть и закончился разводом, но уже взрослая дочь поддерживала