Мы из стройбата. Юлиан Калвер
несуразное, перед собой по балетному выводя кренделя рукой. Его тирада состояла из произвольного набора гласных звуков, с преобладанием звука «ы»:
– Аы уы иы ыы…
Детина, соглашаясь с ним, тряс губами.
– Вот, видите, видите! – кивая на них головой, страдал лейтенант.
Оборванцы на лавочках смехом подтверждали, что видят.
Вдруг, прервав тираду, толстяк шумно перевел дух, сказал: «Ы! Ыык!» – и на выдохе начал блевать, тупо глядя перед собой и в паузах между сокращениями желудка с огромным облегчением выговаривая звук «О».
Детина незамедлительно его от себя оттолкнул, брезгливо отвернулся, заметил на краю плаца две фигуры и протёр глаз. Этими фигурами были два старших офицера, неслышно подошедших, остановившихся в сторонке и с покачиванием голов наблюдавших за разворачивающимся перед лавочками действом. Ласково посмотрев на офицеров, детина недоумённо пожал плечами, показал пальцем на наклонившегося, теряющего равновесие и отчаянно балансирующего руками толстяка и проговорил:
– Видите? А не пил ведь, ни-ни! Наверное или съел что-то несвежее, или, э-эк! – детина варварски икнул, – или заболел.
– Алкоголизмом заболел! – закричал фальцетом за заботами не увидевший подошедших лейтенант. – Алкоголизмом? Да, алкоголизмом!
– Нет! – неподдельно возмутился детина, – морской болезнью! Он во флот не хочет. Там качает, качает волна морская… Вон, – он взмахнул рукой в сторону ворот, в которые как раз заходили два морских офицера, – увидел на выходе мореманов, укачало и блюёт! Тьфу, зараза! – страстно добавил он, заметив, что толстяк попал ему, по-видимому, борщом на подрезанные чуть ниже колен штаны. – Зараза, сказал! – он незамедлительно вытер испачканное колено о круглую задницу толстяка, да так тщательно, что не желающий во флот толстяк окончательно потерял равновесие, упал на четвереньки и, мотая головой и блюя, затрубил какслон. Визжащая от восторга толпа призывников на лавочках, глядя на это, ещё и заулюлюкала.
Все были довольны, пьяны и счастливы, кроме растерянного старшего лейтенанта и двоих подошедших: майора Лемешева – заместителя начальника сборного пункта, и второго майора – тоже сотрудника военкомата, видимо вчера крепко выпивавшего, с красными петлицами, такого же цвета лицом и взглядом, какой бывает у совы, которая летела-летела по лесу по своим совиным делам, на лету задремала и вдруг ударилась головой о неизвестно откуда появившееся на её пути толстое и твёрдое дерево.
Смеющийся вместе со всеми Мурчик, глянув на него, удивился: у всех встреченных им на жизненном пути дослужившихся до звания «майор» военкоматовских работников были красные лица и совиные взгляды.
«С чего бы это? – подумал Мурчик, – может быть, профессиональное заболевание?»
Майоры угрюмо осмотрелись.
– Кто эту мразь привез, Кравцов? – оторвав взгляд от исходящего желудочным соком толстяка и остановив его на лежбище на лавочках, сам у себя спросил майор