Родное логово. Владимир Колычев
что после меня здесь уже делать нечего!
– Нечего, – кивнул Колодин.
Он смотрел на покойника, его интересовало положение трупа. Хотелось знать, как все происходило. Входная дверь открывалась внутрь, хозяин переступил порог, хотел запереть ее, повернулся и увидел постороннего. Возможно, это был вор, который не успел уйти. Встал за дверью в надежде ускользнуть, а может, караулил Кашканова. Если последнее, то преступник дождался своего часа.
В момент покушения Кашканов стоял полубоком к выходу. Возможно, он попытался вернуть дверь в прежнее положение, чтобы закрыться от ножа, но преступник блокировал ее левой рукой, а правой провел удар. Ударил похоже под прямым углом – сильно, мощно, как настоящий профессионал.
Геннадьев мог ударить, но вряд ли он стал бы прятаться за дверью. Для этого ему понадобилось бы как минимум тайком проникнуть к соседу. Но с какой целью? Обнести квартиру? Но так он мог просто позвонить в дверь, дождаться, когда Кашканов откроет, и пырнуть его ножом. Но тогда кровь у него осталась бы не только на рубашке, но и на пальцах, под ногтями. Впрочем, руки он мог вымыть, но будет экспертиза, возьмут смывы с рук, срезы с ногтей.
– И зачем вообще убойный отдел нужен? – не унимался Шмелев.
– Вот я и говорю.
– Что ты говоришь? – в ожидании подвоха сощурился майор.
– Зачем нам группа, если мы уже преступника задержали?.. Я пройду? – Колодин указал в глубину квартиры.
– Зачем?.. Пэпсы и без нас там натоптали.
– Ну и натоптали, все равно же убийца задержан.
– Ну да.
Максим переступил порог, осторожно обогнул труп, зашел в гостиную. Порядок в доме, чувствовалась женская рука, стекол в створках шкафа почти не видно – настолько чистые. Безделушки на полочках всякие стоят: статуэтки фарфоровые, корзинки с пластиковыми цветами. И фотография на открытой полке лежит – изображением вниз. Максим осторожно поднял рамку со снимком – семейная фотография. Знакомая молодая женщина в обнимку с Кашкановым, веселые, счастливые, вроде бы в объектив смотрят, а видят друг друга. В ушах прозвучал восторженно трагический голос свидетельницы: «Там такая любовь!..»
И тут же заговорил Шмелев.
– Ну что ты там все лапаешь, капитан!.. Нож искать надо! Давай, пойдем!
– Какой нож?
– Во дает! Чему вас там в убойном учат? Орудие убийства нужно искать! Сказать для чего?
Колодин молча вышел в прихожую, нагнулся над трупом, приподнял мятую полу пиджака. Так и есть, ткань с внутренней стороны пропитана кровью.
– Убийца нож вытер, – сказал он.
– И что?
– Нож он унес с собой.
– Зачем?
– А затем на ноже потожировые следы могли остаться, с генетическим профилем. Или запаховый след… Впрочем запаховый след и так остался, у трупа и у фотографии…
– У фотографии? – Шмелев смотрел на Макса как на чокнутого.
– Свинцов здесь был, фотографию своей бывшей с новым мужем увидел. Не понравилось. Фотография стояла, а он ее положил.
– Кто такой Свинцов?
На лестничной