Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени. П. А. Гнилорыбов
Остоженке – стога.
Невероятно большое количество московских слобод дополнялось тем, что они делились на дворцовые, где выполняли царские заказы, казенные, где ковали славу всего государства, монастырские, принадлежавшие церкви, военные. «Отдельные города делятся на свои приказы или кварталы, во главе которых стоят определенные чиновники. Последние имеют списки и держат в поле зрения всех своих подопечных, так что никто не может легко сбежать, что весьма удивительно при таком множестве самых разных людей», – удивлялся Иржи Давид.
Жители «белых слобод» были освобождены от налогов, а жители «черных слобод» в общем-то и представляются нам сейчас настоящими горожанами. Они платили налоги и подчинялись Земскому приказу, своеобразной «мэрии», которая следила за налогами, состоянием улиц, дорог и мостов, пожарной безопасностью, охраняла порядок. Забелин отмечал: «Завися по общей городовой управе от Земского дворца или Земского приказа, каждая слобода во внутренних своих делах управлялась сама собою, выбирая себе старосту, десятских, целовальников и других лиц». Многие слободы в XVII веке работали прежде всего на государев двор, поэтому переезд столицы в Петербург негативно отразился на их состоянии.
Но при Петре происходит постепенное угасание слободы как основы городского устройства. В 1721 году Петр делит все население городов, кроме посадских жителей, на две большие гильдии. К первой относятся банкиры и «знатные купцы», доктора, аптекари, мастера золотых и серебряных дел, художники. Во вторую гильдию записали мелких торговцев и кустарей, плотников, резчиков, сапожников и столяров. Каждое «художество» или «ремесло» должно было выбрать своего старшину («алдермана») и разработать устав внутреннего регулирования.
Отголоски слободского устройства Москвы будут аукаться почти весь XVIII век, но от ситуации, когда в пределах одного района жили представители преимущественно одной профессии, начали потихоньку отходить. Настоящий город – это всегда разнообразие, смешение. До Петра Москва воистину была скоплением отдельных населенных пунктов, чем оправдывала обидное, но меткое прозвище «большой деревни», или, вернее сказать, системы деревень. Иван Забелин представлял Москву как «совокупность сел и деревень, раскинутых не только по окраинам, но и в пределах городских валов и стен».
И соборы, соборы, соборы! Все путешественники, посещавшие Москву, поражались обилию храмов. Петр к церкви относился сдержанно и даже переплавлял колокола на пушки. Но и при первом императоре не угасало желание горожан видеть свой приходской храм нарядным, богатым и красивым. Церковь была для русского человека моделью идеального. Входишь в православный храм в момент службы и чувствуешь, что ты окружен красотой со всех сторон. Глаза взирают на древние иконы, уши наслаждаются пением хора, нос ощущает благостный запах ладана. «В церковь людей созывают звоном колоколов, которых здесь большое множество. Они, как и у нас, звонят во время пожара. Большинство бояр в своем доме имеют часовни или молельни, в которых совершают