Ветви терновника. Брюс Федоров
не узнаю. Таких низов исполнительского мастерства ты давно не демонстрировал. О чём ты всё время думаешь? Не видишь мяча, ракеткой машешь больше для отвода глаз. Может ты пояснишь, что происходит, в конце концов?
– А ты не очень удивишься, если я скажу, что я не смогу тебе ничего пояснить, – Данила сидел, согнувшись на скамейке в раздевалке, и расшнуровывал свои кроссовки. – Скажем так, бывают периоды в жизни, когда надо понять, что нужно сделать. Иногда это бывает крайне непросто, хотя бы, потому что ты не можешь определиться в своих желаниях.
– Говори, говори, – ухмыльнулся Лешка, – Сложно понять? Сложно понять? Какой сложный нашёлся. А, по-моему, всё предельно ясно. Маешься, потому, что Ирка в Болгарию укатила. Разве не так?
– Так, да не так, – Данила, был даже рад, что Алексей заговорил на тему, которая его волновала уже не так как раньше. – У меня с Ириной нормальные отношения. Письма она мне пишет. Правда больше о своих впечатлениях, о стране и экскурсиях. Ну, так что? Каждый был бы рад такой возможности побывать в другой стране.
– Да я не об этом, – досадливо поморщился Алексей, который уже успел переодеться и нетерпеливо посматривал на Данилу, который не торопясь вкладывал теннисную ракетку в чехол. – Не подумай, что я влезаю в ваши отношения, или упаси бог, навязываюсь со своими советами, но всё же скажи мне. Отчего ты не женишься на ней? Очень приличная девочка. Я бы на твоём месте…
– Вот именно. Хорошо, что ты не на моем месте, но всё же отвечу тебе. Дело не в Ирине. У нас с ней самые добрые дружеские отношения. Дружеские, я подчёркиваю. И думаю, этот вопрос исчерпан.
– Хорошо, хорошо, – быстро согласился Алексей, – Дружеские, так дружеские. Ты только не вздумай обидеться. Я ведь только так спросил. Да и вообще я уже тороплюсь. Меня Людмила заждалась. Кстати, я хотел попросить тебя об одолжении. Тебе первому рассказываю. Знаешь здесь такое дело. Мы с Людмилой через месяц должны пожениться. А чего тянуть? Так вот я хочу попросить тебя быть на свадьбе тамадой. Ну, сам понимаешь, ты не только мой друг, но и вообще публично признанный человек: солист вокально-инструментального ансамбля, комсомольский вожак и так далее.
– Ну, ну расскажи ещё чего-нибудь, – поморщившись, прервал его Данила, – Солист, вожак? Ну, какая всё это чепуха. Ты ещё скажи, что я Фрэнк Синатра и Чак Норис в одном лице. А за приглашение спасибо. Буду. Рад за тебя. Пойдём, уборщица уже второй раз заглядывает в раздевалку.
Оставшись один, Данила почувствовал некоторое облегчение, такое, какое обычно возникает у людей после докучливого затянувшегося разговора, когда его тема не увязывается с внутренним настроем людей, и тогда беседа неизбежно превращается в досужее жонглирование словами, в котором кому-то надо решиться побыстрее поставить неизбежную точку. Хотелось побыть в одиночестве и просто пройтись по вечернему городу, разглядывая