Укус сколопендры. Александра Стрельникова
и радостный звук, извлекаемый детскими ножками, купающимися в виноградном месиве.
Жара уже схлынула, потому что солнце, совершив свой дневной круг, зашло за горизонт. Но то был юг. И воздух такой теплый… Такой теплый, что казалось, если бы его можно было собрать в сосуд, то в сосуде оказалось парное молоко…
На юге быстро темнеет. Вот уже к деткам стали подходить женщины, очевидно, их мамы. Они брали своих чад, бережно промокая холщевой тканью живительный виноградный сок, в котором они только что искупались. Сок жизни.
Только один мальчик оставался еще в огромной деревянной кадке. Таисия его сразу заприметила.
Он был младше всех: на вид не более двух лет. Его тоненькие ножки проваливались в сочную жижу по самые коленки, он падал, поднимался, и снова падал. Такой забавный. Когда ему надоело падать и подниматься, малыш просто сел в виноградное месиво и стал давить ягоды маленькими ручонками, не забывая при этом отправлять сочное лакомство себе в ротик.
И еще Таисия была уверена: малыш ее заприметил, хотя она стояла, затаившись в кустах зелени.
И тут она забеспокоилась: почему же никто не забирает самого маленького? Она уже хотела ринуться к нему…
Но тут заметила женщину, направлявшуюся к деревянному чану. Таисия видела ее только со спины. На ней было облегающее стройную фигуру одеяние из очень тонкого хлопка. По спине – свободно разбросанные темные волосы.
«Надо же, – удивилась Тая, – у нас одинаковые платья. И, вообще, такое чувство, что я ее откуда-то знаю»…
Знакомая незнакомка подошла к мальчику. Он радостно протянул к ней ручонки. Женщина завернула его в тонкую пеленку, и малыш уткнулся ей подбородком в плечо. При этом он успел улыбнуться Таисии и посмотреть на нее выразительными глазами, цвет которых можно было бы сравнить со цветом спелых олив…
А проснулась Тая с радостным ощущеньем: именно в ее плечо уткнулся своим личиком тот мальчуган. Невероятно, но даже после пробуждения она так явственно чувствовала его прикосновение…
Пройдет несколько лет. Сон тот забудется. А однажды, когда сынишке Максиму будет два годика, и он будет играть на ковре, малыш неожиданно вдруг резко развернется и глянет на маму точно так, как тот мальчуган – двумя спелыми оливами. И улыбнется точно так же. Женщина вздрогнет. И сразу вспомнит тот сон, понимая, что был он вещим. А еще задумается о загадочной игре подсознания, которое почему-то решит познакомить ее с собственным ребенком, до появления которого на этом свете оставалось еще несколько лет…
Тот сон привидится ей гораздо раньше наяву случившейся виноградной ночи. И будет ярким. Но память почему-то заблокирует его на время, заполонив всё всплеском того любовного пиршества ночи: под южным небом, под кроной алычи, на перине из виноградных листьев и сладких ягод, нектар которых омывал тела влюбленных. И, хотя два эти события, без сомненья, являли неразрывную связь, странным было то, что следствие намного упреждало причину, нарушая тем самым логику причинно-следственных